Получившая заряд его предпринимательского ви́дения, компания расширилась, охватив весь мир своими популярными аутлетами, новыми брендами и рекордным ростом.
Если величие строится на проницательности, приобретенной мудрости и уникальном ви́дении, то Анхель – воплощение этого пути к успеху. Пути, который начался на дореволюционной Кубе.
Анхеля, родившегося на Кубе в 1955 году, отослали к опекунам в Нью-Йорк, когда он был еще малышом, и он больше никогда не возвращался на родину и никогда не жил с отцом и матерью. Мать бросила свою молодую семью вскоре после его рождения, и из-за революции 1959 года Мартинес вновь увидел своего отца только через 34 года. Выросший в съемной квартирке в Бронксе и воспитанный пожилой тетушкой и ее мужем-инвалидом, Анхель всегда чувствовал себя аутсайдером, который не вписывался ни в одну среду.
Впервые зависть к хорошей обуви коснулась Мартинеса, когда он учился в начальной школе и мечтал о паре высококлассных кедов Converse Chuck Taylor All Star, тогдашнего аналога Air Jordan. Чтобы быть крутым, нужно было носить конверсы. При тогдашней цене 6,99 доллара за пару они были для него так же труднодосягаемы, как если бы стоили миллион. Тетя предложила выделить ему на кроссовки 1,99 доллара – столько стоили дешевые «кроссы» в розничных магазинах, но Анхель был полон решимости добыть себе конверсы.
Он стал собирать на улицах бутылки, которые сдавал по два цента за штуку, пока не заработал достаточную сумму. Вожделенные конверсы были для него столь драгоценны, что он прошел четыре квартала от обувного магазина до дома на внешних сторонах кедов, чтобы не испачкать подошвы.
«Это был момент откровения, идеальное совпадение: с одной стороны, я реализовал свою давнюю мечту, а с другой – ее воплощение целиком оправдало мои ожидания, если не превзошло их, – вспоминал Анхель. – Я впервые в жизни ощутил на себе способность вещи обеспечивать эмоциональный и психологический комфорт».
Урок № 1: стремитесь к конкретике
Кроме того, это был первый для Анхеля позитивный урок о силе ви́дения. Что еще важнее, это был урок о силе четкого, конкретного ви́дения. Он хотел не просто какую-то обувь. Он не просил у тети просто крутую обувку. Он точно знал, чего желал: пару первоклассных кедов Converse Chuck Taylor All Star в культовой черной парусине с белыми шнурками и защитой для пальцев ног. Он мечтал об этих кедах так живо, что чуть ли не ощущал их на своих ногах и сделал бы почти что угодно, только бы заполучить их.
Как писал бразильский романист и лауреат многих премий Пауло Коэльо в бестселлере «Алхимик», «каждый способен обрести то, чего хочет, получить то, в чем нуждается».
И намного проще этого достичь, когда точно знаешь, в чем состоит твоя мечта. Может показаться странным, что такая мизерная цель, как обретение собственной пары отличных кедов, считается настоящей мечтой, – ведь большинству из нас никогда не приходилось бороться с такими трудностями ради столь небольшой материальной собственности, – но Анхеля, который рос в бедности в Бронксе, эта мечта наставила на путь, которым он следовал до конца жизни.
История Анхеля сразила меня наповал. По своему опыту в мире бизнеса я знал, что ви́дение важно, но вот так разглядеть силу четкого ви́дения в жизни одного человека было для меня трансформирующим моментом. Оно не только привело Анхеля к достижению той первой маленькой детской мечты, но и придало форму всей его жизни, ни много ни мало. Если бы он не был одержим конверсами до такой степени, чтобы месяцами собирать бутылки по два цента за штуку ради покупки первой такой обуви, оказался бы он в итоге в обувном бизнесе? Стал бы он сотрудником-основателем Reebok или генеральным директором Deckers? Вероятно, нет. Такова сила четкого, рано сформировавшегося ви́дения.
После беседы с Анхелем я начал думать о собственном прошлом. Была ли у меня большая, безмерная мечта, которой я был одержим в детстве, прошедшем в пригороде Огайо? Каким был мой вариант конверсов за 6,99? А потом до меня дошло. Когда я разговаривал с Анхелем, это воспоминание вернулось ко мне гигантской вспышкой.
Мне было шесть или семь лет, я сидел на диване в гостиной вместе с папой и мы смотрели футбольный матч с участием команды Университета штата Огайо. Я забыл, с кем она играла и кто выиграл, зато помню, что комментаторы говорили о полузащитнике по имени Крис Шпильман, который годом раньше окончил колледж и был выбран командой Detroit Lions во втором раунде драфта НФЛ. Они сказали, что он дважды был «всеамериканцем». Я никогда прежде не слышал этого выражения.
– Пап, что такое «всеамериканец»? – спросил я.
– Это лучшие игроки во всем университетском футболе, – небрежно ответил он, не ведая о последствиях того, что собирался добавить. – Их всего лишь горстка. Именно они выигрывают все великие матчи.
«Ого! – подумал я. – Значит, один из членов моей любимой команды – это один из лучших во всей стране?!»
Помню, как сидел и вглядывался в телеэкран, слушая, как комментаторы энергично и страстно рассказывают о Шпильмане и других «всеамериканцах», вышедших на поле в тот день. Кто эти парни? Что делает их такими особенными?
Краткая справка для тех, кто не в курсе, чем так славится футбольная команда Университета штата Огайо. Осенью по субботам, когда играют «Бакиз», практически весь штат бросает работу. Их стадион, который называется «Подкова», вмещает больше 100 000 зрителей, и он всегда набит под завязку вопящими фанатами в алом и сером. Многие из них одеты в толстовки баки – членов сборной, былых и нынешних. И все эти люди, дошло до меня в тот момент перед телевизором, приходят на стадион, чтобы увидеть, как «всеамериканцы» – парни вроде Криса Шпильмана – творят удивительные дела и ведут свою команду к победе.
В столь юном возрасте у меня не было слов, чтобы описать возникшее у меня чувство, но в тот момент я стал одержим величием в спорте. Я хотел быть таким же, как эти «всеамериканцы», я хотел быть одним из лучших. Я хотел быть великим. Мысленно возвращаясь к тому дню, а потом ко всем годам занятий, тренировок, режима питания, экспериментов с добавками, матчей, травм и сеансов физиотерапии, я осознал, что стать «всеамериканцем» – это была не просто идея, которую я однажды вбил себе в голову. Это было название для мечты, которая появилась у меня, когда я был маленьким.
Как и мечта Анхеля о первой паре кедов, мечта стать «всеамериканцем» может показаться глуповатой или даже забавной, если не знать контекста и не понимать, как это уникальное ви́дение руководило десятилетиями жизни.
Наличие цели, которая кажется осуществимой, но самую малость недосягаемой, обеспечивает фокус и направление.
Она не дает отвлекаться или падать духом, когда не все идет так, как хочется. Анхелю хотелось получить те свои кеды как можно скорее, но набрать бутылок по два цента за штуку на сумму в семь долларов – это много для маленького мальчика. Я хотел быть «всеамериканцем», но понятия не имел, как к этому прийти, как не знал этого и никто из моих знакомых. В моем случае этот тип величия не обитал по соседству – как Стив Джобс жил рядом с легендарным гаражом Паккарда. Или как это могло бы быть у парнишки, который надеется стать преемником своего отца на должности генерального директора семейного бизнеса или окончить тот же колледж, в котором учились его родители.
