Шоссе А4 превращается в М4, и я отыскиваю взглядом высотные здания, по которым можно определить, что Брентфорд уже близко. К счастью, светофор на железнодорожном перекрестке горит зеленым, и я проезжаю без остановки, мысленно радуясь, что догадался подвезти Алессию домой и теперь знаю, где она живет.
Спустя шесть минут я останавливаюсь перед ее домом, выпрыгиваю из машины и бегу к входной двери. На траве еще остались снежные шары, здесь кто-то лепил снеговика. Дверной звонок исправно объявляет о моем приходе где-то в глубине дома, но дверь мне не открывают.
«Твою мать».
«Да где она?»
Меня охватывает настоящий страх.
«Где она может быть?»
Конечно! Она приедет на поезде!
Я видел знак – станция у поворота на Черч-Уолк. Пробежав по дорожке обратно, я сворачиваю на главную улицу. До станции меньше двухсот метров. Нужно только повернуть налево.
«Господи, как хорошо, что бежать недалеко».
Сбегая по ступенькам на станцию, я вижу у платформы поезд, идущий в Лондон. Я останавливаюсь и собираюсь с мыслями. Всего две платформы. И я на той, куда приходят поезда из Лондона. Нужно лишь подождать. На электронном табло высвечивается время прибытия следующего поезда: три часа семь минут. На моих часах три часа три минуты.
Привалившись к выкрашенной белой краской железной опоре, которые поддерживают крышу станции, я жду. Вместе со мной еще несколько человек ждут поезда. Большинство прячутся от дождя и ветра под крышей. Холодный ветер несет пустой пакет и хлопает им вдоль платформы, тащит через железнодорожные пути. Каждые несколько секунд я вглядываюсь вдаль, ожидая появления лондонского поезда.
«Давай. Уже пора».
Наконец поезд медленно, очень медленно подъезжает к станции и останавливается. Я выпрямляюсь, в животе тревожно бурчит.
Из вагонов выходят люди.
Всего двенадцать человек.
Алессии среди них нет.
«Твою дьявольскую мать».
Поезд уезжает, и я снова впиваюсь глазами в табло. Следующий состав прибудет через пятнадцать минут.
«Ничего, это недолго».
«Да это целая вечность!»
Хорошо, что я не забыл в спешке пальто. Сегодня жуткий холод. Я складываю ладони лодочкой, дую на них, топаю ногами и поднимаю воротник пальто, стараясь согреться. Засунув руки поглубже в карманы, я шагаю по платформе в ожидании поезда.
Звонит мой телефон. Неужели Алессия?! Чушь, конечно; у нее даже нет моего номера. Звонит Каролина. Что бы ни было ей нужно, подождет. Я сбрасываю звонок.
Пережив невыносимые пятнадцать минут, я наконец вижу поезд из Лондона. Состав медленно подъезжает к платформе и спустя томительную минуту останавливается.
Время замирает.
Двери открываются, и Алессия первой спрыгивает на платформу.
«Ох, слава богу!»
От облегчения я едва не падаю на колени. Один вид Алессии меня успокаивает.
Увидев его, Алессия в изумлении замирает. Пассажиры идут мимо, а они с Максимом молча стоят и смотрят друг на друга, упиваются друг другом. Дверь закрывается, свистнув напоследок сжатым воздухом, и поезд ползет прочь, оставив их наедине.
– Привет, – говорит он, нарушая тишину и приближаясь к ней. – Ты ушла, не попрощавшись.
По ее лицу пробегает дрожь, к глазам подступают слезы, и некоторые скатываются по щекам.
Ее мука отзывается во мне почти физической болью.
– Ох, малышка, – шепчу я и открываю ей свои объятия.
Она прячет лицо в ладонях и плачет. Я растерянно обнимаю ее и прижимаю к себе.
– Я здесь. Я с тобой, – снова шепчу я в ушко, скрытое шерстяной шапкой. Она всхлипывает. Я поднимаю ее личико за подбородок и нежно целую в лоб. – Я не шучу. Я с тобой.
Глаза Алессии округляются, и она в страхе рвется из моих объятий.
– Магда? – шепотом спрашивает она.
– Идем.
Я беру ее за руку, и мы вместе взлетаем по металлической лестнице на дорогу. В моей руке ее холодная ладошка, и больше всего мне хочется привести Алессию в безопасное место. Однако для начала неплохо бы разобраться, что происходит. В какие неприятности она угодила. Надеюсь, она откроется мне и все расскажет.
Мы молча пересекаем дорогу и возвращаемся к дому сорок три по улице Черч-Уолк. Алессия достает из кармана ключ, отпирает дверь, и мы вместе входим внутрь.
Маленький коридор кажется еще меньше из-за двух больших коробок, которые стоят в углу. Алессия снимает шапку и куртку, я забираю их у нее и вешаю на торчащий из стены крюк.
– Магда! – зовет она, ожидая, что подруга спустится к ней со второго этажа, а я тем временем снимаю пальто и вешаю его рядом с курткой Алессии.
Ответа нет. Дом пуст. Я иду за Алессией в крошечную кухню.
«Господи, да это не дом, а скворечник!»
Пока я осматриваю с порога кухню по моде восьмидесятых годов двадцатого века, Алессия ставит чайник. Она в тех же облегающих джинсах и зеленом свитере, которые были на ней пару дней назад.
– Кофе? – предлагает она.
– Да, спасибо.
– Молока или сахара?
Я качаю головой.
– Ничего, спасибо.
Ненавижу растворимый кофе и пить его могу только черным. Впрочем, сейчас не время вдаваться в подробности.
– Садись, – приглашает Алессия и показывает на маленький белый стол.
Я сажусь и жду, наблюдая, как она готовит кофе. Не буду ее торопить.
Себе Алессия заваривает чай, крепкий, с молоком и сахаром, и наконец ставит передо мной кружку с надписью «Футбольный клуб Брентфорда» и логотипом команды. Опустившись на стул напротив, девушка устремляет взгляд на содержимое своей кружки, со щитом «Арсенала», и повисает неловкая тишина.
Наконец я не выдерживаю.
– Ты собираешься рассказать мне, что происходит, или мне самому догадываться?
Она не отвечает, только покусывает верхнюю губу. В другое время и в другом месте я, наверное, сошел бы от такого с ума, но сейчас вид расстроенной Алессии заставляет собраться.
– Посмотри на меня.
Ее большие карие глаза наконец-то встречаются с моими.
– Расскажи, что происходит. Я хочу тебе помочь.
Во власти страха, девушка мелко трясет головой.
Я вздыхаю.
– Ладно. Сыграем в «Двадцать вопросов».
Она заинтересованно смотрит на меня.
– На каждый вопрос ты должна ответить «да» или «нет».
Алессия хмурится и сжимает пальчиками золотой крестик, который висит у нее на шее.
