– На заправке?
Алессия кивает.
– Они остановились. Чтобы мы вымылись. Были чистыми. Они были… добрые. Так подумали девушки. Они сказали, что это для нашей… ммм… какое-то слово… пользы. Да. Для нашей пользы. Но за чистых дали бы лучшую цену.
«Твою мать. Я начинаю злиться».
– Раньше. Когда мы ехали. Я слышала, как они говорили. По-английски. Зачем мы едем в Англию. Они не знали, что я пойму. И я поняла, что они будут делать. Я рассказала другим девушкам. Одни мне поверили – трое, другие – нет.
«Отлично! Так везли целую группу!»
– Была ночь. Как сейчас. Один из них, Данте, повел нас троих в туалет. И мы убежали. Он не смог нас поймать. Было темно. Я убежала в лес. Я бежала, бежала… прочь. Не знаю, что стало с другими девушками, – виновато признается она.
Это невыносимо. Невозможно представить, что ей пришлось пережить. Храбрая девочка. Я обнимаю ее и крепко прижимаю к себе.
– Я с тобой, – шепчу я.
С меня будто сняли кожу, я киплю от гнева. Мы стоим так посреди автомобилей несколько секунд, или, может, минут, и наконец Алессия обнимает меня в ответ. Она идеально мне подходит: можно положить подбородок ей на голову, опущенную на мое плечо, если вдруг придет такая мысль. Девушка пристально смотрит на меня, словно увидев впервые. В ее темных глазах столько вопросов. Столько обещаний.
У меня перехватывает дыхание.
«О чем она думает?»
Алессия смотрит на мои губы и приподнимает голову. Цель ясна.
– Хочешь, чтобы я тебя поцеловал?
Она кивает.
«Вот хрень».
Я медлю. Ведь решил не касаться Алессии, пока она не придет в себя. Она закрывает глаза, предлагая мне себя. Отказаться невозможно. Я нежно, бережно целую ее в губы, и она со стоном прижимается ко мне еще теснее.
И, конечно же, мое либидо просыпается. Резко выдохнув, я смотрю на ее полураскрытые губы.
«Нет».
Не сейчас.
Не здесь.
Не после того, что ей пришлось пережить.
Не на заправке возле М5.
Я ласково касаюсь губами ее лба.
– Пошли поужинаем.
Сам удивляясь своему благоразумию, я за руку веду Алессию в помещение.
Алессия плетется рядом с Максимом, держась как можно ближе к нему. Она вспоминает о его теплых объятиях и нежном поцелуе, а не о том, что случилось с ней в прошлый раз на такой вот заправочной станции. И крепче берет Максима под руку. Рядом с ним она забывает обо всем и бесконечно ему благодарна.
Дверь в коридор открывается, и они входят в небольшое здание. Алессия вдруг замирает.
Запах. Zot. Запах.
Жареная еда.
Сладости.
Кофе.
Антисептик.
Алессия морщится, вспомнив, как ее тогда торопили пройти в туалет. И никто не заметил, в какую беду она попала.
– Споткнулась? – спрашивает Максим.
– Так, вспомнилось кое-что.
– Я с тобой, – напоминает он, стискивая ее ладонь и грустно улыбаясь. – Идем. Мне правда нужно в туалет.
Алессия нервно сглатывает.
– Мне тоже, – смущенно признается она и идет за ним.
– К сожалению, со мной тебе нельзя. – Максим останавливается у двери в мужской туалет. – Я буду ждать тебя здесь, договорились? Иди.
Сделав для храбрости глубокий вдох, Алессия входит в женскую туалетную комнату. Очереди нет. Только две женщины моют руки. Вроде не похоже, что их тайком привезли из Восточной Европы.
Алессия мысленно фыркает.
«А чего она ожидала?»
Пожилая женщина, лет пятидесяти, отходит к сушилке для рук и, поймав взгляд Алессии, улыбается ей. Алессия, ступая увереннее после такой поддержки, направляется в кабинку.
Когда она выходит, Максим ее ждет, прислонившись к стене. Высокий, мускулистый, он стоит, уцепившись пальцем за ремень джинсов. Его волосы взъерошены, яркие зеленые глаза пристально рассматривают все вокруг. Заметив Алессию, Максим расцветает, как ребенок, получивший новогодний подарок. Он берет ее за руку, и Алессия не противится.
Алессия не раз видела «Старбакс» в Лондоне. Максим заказывает себе двойной эспрессо, а ей – по ее просьбе – какао.
– Что ты будешь есть?
– Я не голодна.
Он удивленно приподнимает брови.
– У Магды ты ничего не ела. И я точно знаю, что ты никогда ничего не ешь у меня в квартире.
Алессия хмурится. Она завтракала, но потом ее стошнило, – однако Максиму такие подробности ни к чему. Она качает головой. Слишком много всего случилось, аппетит пропал.
Максим недовольно фыркает и заказывает панини.
– Давайте два, – вдруг говорит он баристе, искоса взглянув на Алессию.
– Сейчас принесу, – кокетливо улыбается Максиму девушка.
– Заверните с собой, пожалуйста. – Максим протягивает банкноту в двадцать фунтов.
– Конечно. – Бариста чарующе взмахивает длинными ресницами.
– Спасибо.
Максим поворачивается к Алессии, не обращая внимания на призывные взгляды баристы.
– У меня есть деньги, – говорит Алессия.
Максим усмехается в ответ.
– Я угощаю.
Они отходят к концу стойки и ждут, когда будет готов заказ. Алессия думает, как ей поступить с деньгами. У нее немного скоплено, но это на комнату. Хотя Максим говорил, что сам найдет ей жилье.
«Может быть, он имел в виду комнату в его квартире? Или где-то еще?»
Она не знает. И не знает, сколько они пробудут за городом и когда она сможет заработать еще денег. Хорошо бы спросить у Максима, но не в «Старбаксе» же решать такие вопросы.
– Слушай, забудь о деньгах, – вдруг обращается к ней Максим.
– Я…
– Забудь. Пожалуйста.
Он серьезно смотрит на нее.
Щедрый… Чем же он все-таки зарабатывает себе на жизнь? Большая квартира, две машины, оплатил телохранителей Магде… Он композитор? Неужели композиторы в Англии так много зарабатывают?
– О чем задумалась? Спроси, и я отвечу.
– Мне интересно… кем ты работаешь?
– В смысле, как я зарабатываю себе на хлеб? – с улыбкой уточняет Максим.
– Ты пишешь музыку?
Он смеется.
– Иногда.
– Я поняла. Мне понравились твои пьесы.
– В самом деле? – Он смущенно улыбается. – Ты прекрасно говоришь по-английски.
– Ты думаешь?
