– Нет. Я хочу быть здесь, с тобой.
– Я тоже. – Он целует ее в макушку и закрывает глаза.
Проснувшись, я слышу доносящуюся снизу музыку Рахманинова, мой любимый его концерт. Однако он звучит как-то странно. Миг спустя я понимаю, что играет только пианино. Ну конечно, здесь же нет оркестра.
«Я должен это видеть!»
Вскочив с кровати, натягиваю джинсы, не найдя свитера, закутываюсь в покрывало и сбегаю вниз.
Одетая в мой бежевый свитер, Алессия играет на пианино. Она нашла наушники и теперь слушает музыку с айфона и, закрыв глаза, играет. Без нотного листа. Без оркестра.
Ее пальцы порхают по клавишам, извлекая мелодию столь прекрасную и мощную, что у меня перехватывает дыхание. Я почти слышу, как оркестр дополняет ее игру.
Настоящий виртуоз. Я наблюдаю за ней, не в силах шевельнуться. Сила звука нарастает, звучит крещендо. Алессия покачивает головой в такт музыке, волосы струятся по спине, и вдруг… она перестает играть. Пока последние звуки тают в воздухе, она молча сидит, положив ладони на бедра. Я ощущаю себя чужаком, вторгшимся на территорию экзотического создания иного вида. Не в силах сопротивляться внутреннему побуждению, я аплодирую.
Алессия открывает глаза и удивленно смотрит на меня.
– Блестящее исполнение!
Она вынимает наушники и застенчиво улыбается.
– Прости, не хотела тебя будить.
– Ты и не разбудила.
– Я учила эту вещь как раз до того, как покинула… – Она умолкает.
– Ты играешь очень хорошо. Я даже услышал оркестр.
– По телефону?
– Нет, в своем воображении. Вот до чего хорошо ты играла. Ты слушала его во время исполнения?
– Спасибо. Да. – Она смущенно краснеет.
– Тебе следует выступать на сцене. Какие цвета ты видела?
– В музыке? – уточняет Алессия и в ответ на мой кивок с энтузиазмом заявляет: – Там была целая радуга, много разных цветов… – Она разводит руками, словно желая жестами показать всю палитру увиденного. – Это как…
– Калейдоскоп?
– Да. – Она горячо кивает и широко улыбается.
Наверное, на албанском это слово звучит так же.
– Чего и следовало ожидать. Я люблю эту композицию, – признаюсь я и мысленно добавляю: «И люблю тебя».
Я подхожу к Алессии и целую в губы.
– Меня восхищает ваш талант, мисс Демачи.
Она встает и обнимает меня за шею. Я закутываю нас обоих в накинутое на плечи покрывало.
– А меня восхищаете вы, мистер Максим. – Скользнув пальцами по моей шее, она наклоняет мою голову к себе для поцелуя.
«Не может быть! Я опять хочу ее…»
Высокая и гордая, она двигается вверх-вниз, уже гораздо грациозней. Изумительное зрелище. Алессия не сводит с меня глаз, чертовски сексуальная в осознании своей власти надо мной. Мое наслаждение нарастает. Наклонившись надо мной, она переплетает наши пальцы, сжимает руки и целует меня. Влажный, теплый, требовательный поцелуй…
– Моя красавица… – стону я, находясь уже на грани.
Выпрямившись, она запрокидывает голову и кончает, выкрикивая мое имя.
«Черт! Больше я не вытерплю…»
Перестав сдерживаться, я кончаю.
Открыв глаза, я наталкиваюсь на ее восхищенный взгляд.
Они лежат на полу гостиной, рядом с пианино. Алессия распростерта на Максиме; ее сердце начинает биться спокойней, дыхание восстанавливается, но она дрожит от холода.
Максим накидывает на девушку покрывало.
– Ты меня заездила. – Стягивая презерватив, он вздрагивает, однако улыбается ей.
– Мне нравится. И нравится смотреть на тебя сверху.
– А мне нравится наблюдать за тобой снизу.
Алессия чувствует себя могущественной, когда видит, как он кончает. Головокружительное ощущение неведомой ранее власти над мужчиной. Однажды она соберется с духом и коснется его везде…
– Ты невероятная. – Он нежно отводит волосы с ее лица.
Кажется, Максим вот-вот скажет что-то еще, но вместо этого лишь улыбается.
– Есть хочется.
– Я накормлю тебя.
Алессия собирается встать, он ее удерживает.
– Не ходи. С тобой теплее. Надо было разжечь камин.
Максим целует ее в щеку, и девушка прижимается к нему, охваченная невозможным, невероятным умиротворением.
– Придется пойти куда-нибудь поесть… Часов этак после четырех.
Снаружи по-прежнему идет дождь.
– Я хочу приготовить что-нибудь.
– Правда?
– Да. Мне нравится готовить. Особенно для тебя.
– Хорошо.
Сидя на мне, Алессия вздрагивает.
– Что такое? – спрашиваю я, садясь.
Покрывало сползает.
– Мне немножко больно, – краснея, признается она.
«Черт!»
– Почему ты сразу не сказала?
– Тогда бы ты не стал это делать…
– Ну разумеется! – Закрыв глаза, я прислоняюсь к ней лбом и мысленно называю себя идиотом. – Прости.
Она закрывает мне рот ладонью.
– Не надо, не извиняйся.
– Нам не обязательно больше так делать.
«Что я несу?»
– Но я хочу! То есть мне вообще-то понравилось.
– Алессия, нужно было мне сразу сказать. Всегда говори, если что-то не так. Потому что я готов любить тебя целый день. Ладно, а теперь нам нужно заняться чем-нибудь другим. Для начала, разумеется, в душ.
Я ссаживаю ее с себя, мы собираем одежду и вместе идем наверх.
Завернутая в покрывало Алессия наблюдает за мной своими темными, загадочными глазами. День клонится к вечеру. Я включаю в ванной свет и пробую воду. Теплая.
– Готова? – спрашиваю я Алессию.
Она кивает, покрывало падает на пол, и Алессия встает под душ. Я присоединяюсь к ней, и мы оба греемся под теплыми струями. Она больше не стесняется своей великолепной наготы.
Алессия никогда не принимала душ вместе с мужчиной. Максим двигается сзади, иногда задевая ее тело… тем самым органом, которого она так и не осмелилась пока коснуться.
Вода восхитительно горячая, Алессия закрывает глаза и расслабляется под упругими струями, от которых розовеет кожа. Максим убирает ее волосы со спины и целует в плечо.
– Ты так красива…
Его руки начинают круговыми движениями намыливать ее шею. Сильные пальцы разминают мышцы, и Алессия стонет от удовольствия.
