– Не знаю. – Она смотрит мне в глаза. – Думаю, я действовала… как сказать? Инстинктивно… импульсивно… Я так долго убегала. Я была слегка не в себе.
– Мне трудно представить, в какой ужас тебя это привело. – Я закрываю глаза и благодарю всех богов за то, что успел ее спасти. – Но не можешь же ты убегать каждый раз, когда возникнет проблема. Говори со мной. Задавай вопросы. Обо всем. Я рядом, я тебя выслушаю. Спорь со мной. Кричи на меня. Я буду спорить с тобой, буду кричать. Я способен ошибаться, ты способна ошибаться. Это нормально. Чтобы решить проблему, нужно общаться.
В ее глазах мелькает тревога.
– Эй. – Я поднимаю ее лицо ближе к своему. – Не волнуйся. Если… если ты будешь жить со мной, то тебе придется делиться своими переживаниями.
– Жить с тобой? – шепчет она.
– Ну да.
– Здесь?
– Здесь. И в Лондоне. Да. Я хочу, чтобы ты жила со мной.
– Как горничная?
Я смеюсь и качаю головой.
– Нет. Как моя девушка. Помнишь, что я говорил на лестнице? Ну, каков твой ответ?
Я замираю, затаив дыхание. Сердце бешено стучит. В глубине души я не знаю, что она скажет, но я люблю ее. И хочу, чтобы она жила со мной. Однако предлагать Алессии брак я пока не стану – это слишком серьезный шаг для нее, не хочу, чтобы она опять сбежала.
«Эй, приятель, вообще-то женитьба – это и для тебя серьезный шаг».
– Да, – шепчет она.
– Да?
– Да!
С радостным возгласом я обнимаю ее и начинаю крутить. Псы лают и прыгают, махая хвостами. Алессия хохочет, но вдруг вздрагивает.
«Черт!»
Я тут же ее отпускаю.
– Тебе больно?
– Нет, – говорит она.
В ее глазах светится любовь и, быть может, желание.
«Алессия…»
Я целую ее, и вскоре нежность перерастает в нечто иное. Алессия раскрывается, как экзотический цветок, и целует меня в ответ с ошеломляющей страстью. Ее язык у меня во рту, руки вцепляются в пальто на моей спине.
Все утренние потрясения – вид Алессии с этими ублюдками, боязнь больше никогда ее не увидеть – исчезают; свой страх и свою благодарность за то, что она все еще со мной, я вкладываю в поцелуй. Когда мы отрываемся друг от друга, наше дыхание смешивается и облачком витает в морозном воздухе.
Дженсен тычется носом в мое бедро. Не обращая на него внимания, я склоняюсь к ошеломленной Алессии.
– Мне кажется, Дженсен хочет к нам присоединиться.
Ее смех отзывается во всем моем теле.
– И еще мне кажется, что на нас слишком много одежды. – Я утыкаюсь лбом в ее лоб.
– Хочешь ее снять? – Она прикусывает губу.
– Как всегда.
– Мне тепло. Слишком тепло, – шепчет Алессия.
«Что?!»
Я внимательно смотрю на нее. Про одежду я брякнул просто так, шутки ради. Что она имеет в виду?
– Ох, радость моя, ты пережила серьезное потрясение…
Она пожимает плечом – мол, ну и что? – и отводит взгляд.
– На что ты намекаешь?
– Ты знаешь на что.
– Ты хочешь в постель?
Алессия широко улыбается – другого поощрения мне не надо, и вопреки благим намерениям я беру ее за руку. Улыбающиеся и счастливые, мы спешим обратно в дом, а псы следуют за нами по пятам.
– Это моя комната. – Максим пропускает Алессию вперед.
Она темно-зеленая, через несколько дверей от голубой спальни, куда Денни привела девушку утром. Большую часть комнаты занимает кровать под балдахином, из полированного дерева, искусно изукрашенная. Огонь в камине бросает отсветы на резьбу. Над каминной полкой висит пейзаж дома и его окрестностей, а в дальнем конце комнаты высится огромный шкаф из такого же дерева, что и кровать. На каждой стене висят полки с книгами и антикварными вещицами, но взгляд Алессии притягивает прикроватная тумбочка с ночником в виде дракончика.
Максим подбрасывает дрова в камин, и огонь вспыхивает ярче.
– Хорошо, что кто-то растопил камин. – Повернувшись к Алессии, он указывает на плетеную корзинку, стоящую на пуфике у кровати. – Я приказал привезти из «Убежища» твои вещи. Ты не против?
Его голос становится ниже и мягче, сияющие глаза темнеют и расширяются… полнятся желанием.
У Алессии по спине бегут мурашки.
– Нет, не против.
– У тебя был трудный день.
– Я хочу в кровать. – Вспоминается их поцелуй на лестнице – будь она посмелее, сняла бы с него одежду прямо там.
Максим ласкает ее лицо.
– Может, ты еще не отошла от потрясения.
– Да. Я до сих пор не отошла от потрясения после слов о том, что ты меня любишь.
– Всем сердцем, – искренне говорит Максим. Улыбнувшись и обняв ее, он продолжает: – И этим органом тоже. – Он прижимается к ее бедрам, чтобы она ощутила его эрекцию.
Распаляясь, она отвечает ему улыбкой. Она жаждет коснуться его – в конце концов, он ведь касался ее везде: руками… губами… языком… как и обещал. Она смотрит на его губы, его опытные, чувственные губы, и пламя желания разгорается сильнее.
– Что ты хочешь, красавица моя? – Пальцы Максима ласкают ее лицо, его глаза смотрят прямо в душу.
– Я хочу тебя, – еле слышно произносит Алессия – она хочет его с того самого мига, как он признался ей в любви.
– Ты никогда не перестанешь меня удивлять.
– Ты любишь сюрпризы?
– От тебя – очень.
Алессия тянет вверх его белую рубашку, пока та не выскальзывает из джинсов.
– Собираешься раздеть меня? – сдавленным голосом интересуется Максим.
Она смотрит на него из-под ресниц.
– Да.
Ее дрожащие пальцы храбро берутся за нижнюю пуговицу на рубашке и высвобождают ее из петли.
– Продолжай, – соблазнительно мурлычет он.
Алессия слышит растущее возбуждение в его голосе и распаляется сильнее. Она расстегивает еще одну пуговицу, открывающую взгляду кнопку на джинсах и дорожку волос на животе. Следующая пуговица дает доступ к пупку и мускулистому животу.
Учащенное дыхание Максима заводит Алессию, и ее пальцы принимаются порхать над пуговицами его рубашки, обнажая загорелую грудь, которую так и тянет поцеловать.
– Что дальше? Делай все, что пожелаешь, – поощряет Максим.
Она прижимается губами к его теплой груди, там, где под кожей бьется сердце.
Я жажду коснуться ее. Это ее самые смелые действия после того, как мы первый раз занялись любовью. Мое тело напряжено, как струна. Невинные прикосновения Алессии безумно эротичны. Она сводит меня с ума…
