Эта стратегия имела важные и долгосрочные последствия. Канонада публичной ругани, нацеленная на коалицию, и прежде всего на СДПГ, не утихала. Упреки типа «пенсионный обман» или «пенсионная ложь» размывали нашу фракцию и отдавались эхом в общественном мнении — результаты опросов становились все хуже и хуже. В обществе создавалось все более явное и разрушительное впечатление, будто политика не способна решать проблемы и теряет свою эффективность и компетентность. Возникала неописуемая пестрота разнонаправленных экономических союзов и объединений: с одного края — люди, совершенно не заинтересованные в общественном консенсусе, с другого — организации, тесно связанные с ХДС/ХСС. От тех, кто им близок, ХДС/ХСС ожидали, что все представители экономических кругов, входящие в «Союз ради работы», должны всячески избегать даже видимости какого-то успеха от взаимодействия с правительством. Профсоюзы, которые, напротив, надеялись, что правительство под руководством социал-демократов сумеет сдвинуть с мертвой точки реформы, и имевшие очевидные свидетельства именно этого процесса, тем не менее, дудели в ту же дудку. Потому что они продолжали двигаться тем же курсом, запрограммированным еще в старые добрые времена западногерманской федеративной республики, и никак не могли с него свернуть.
Незадолго перед вторым и третьим чтениями закона в бундестаге, в январе 2001 года, ХДС опубликовал плакат, своего рода объявление о розыске: на нем было написано «пенсионный обман» и изображен я в виде находящегося под следствием заключенного. Многие депутаты возмутились. Председатель ХДС тогда заявила: она вполне может понять, что кому-то этот плакат представляется непонятным. Как извинение ее слова не прозвучали. Все это показывает, с какой агрессивностью — вплоть до личных оскорблений — велась дискуссия вокруг крупнейшей реформы.
26 января 2001 года в результате изнурительных переговоров с профсоюзами и новых компромиссов красно-зеленое большинство добилось принятия в германском бундестаге Закона о реформе узаконенного пенсионного обеспечения. Но это была только часть пенсионной реформы.
Вопросы государственной поддержки дополнительной системы обеспечения должны были получить одобрение бундесрата. В общей сложности мы предоставили более 20 миллиардов марок на реализацию нового проекта обеспечения по старости. 11 мая 2001 года бундесрат, как и ожидалось, передал «Программу поддержки дополнительного обеспечения по старости» в согласительный комитет. Решение о передаче на согласование было принято под давлением имевших большинство в бундесрате ХДС/ХСС — ради сохранения лица. Союзу ХДС/ХСС надо было внести еще парочку изменений в проект, чтобы в конце концов они дали свое согласие. Но сколько же сил пришлось затратить, чтобы добиться успеха этой важнейшей общественно-политической реформы! Это была расстановка вех на большом участке предстоящего пути, исключающая возможность возврата к старому. В заключение остается констатировать: процесс был настолько долгим, нудным, мучительным, изматывающим нервы, что отодвинул в тень эпохальность достигнутого события — ценность самой реформы.
Мне представляется очевидным, что доверие к политическим институциям подорвано, вера в их способность принимать решения и эффективно действовать в значительной мере поколеблена. Причиной тому политические процессы, подобные бесконечным схваткам на ринге вокруг пенсионной реформы, и особенно когда речь идет о вещах, затрагивающих основы существования большинства граждан, как это и было с вопросом о пенсиях. В такой ситуации никого не удивит, что углубляется кризис в партиях. Обе народные партии — социал-демократы и христианские демократы — имеют проблемы с рекрутированием новых поколений своих последователей. Результаты выборов в сентябре 2005 года показывают: СДПГ и ХДС/ХСС, набравшие примерно по 35 процентов голосов, в равной степени слабы, и поэтому, в конце концов, остается единственный приемлемый путь — создание большой коалиции. Тем, кто пока еще верит, будто слабость народных партий есть явление случайное и преходящее, я настоятельно рекомендую еще раз обо всем поразмыслить.
Возможно, большая коалиция и даст нам необходимую краткую передышку, но я надеюсь, что это не выльется в долгую паузу, когда партии погрузятся в раздумья, займутся самокритикой и начнут спрашивать себя, надо ли им и впредь обращаться с политической проблематикой в том же духе, или они больше так не хотят. В первую очередь я имею в виду процессы, связанные с изменением демографии. В Восточной Германии ситуация обостряется, поскольку все еще продолжается экономически обусловленное переселение людей на запад. В спорах по поводу «пенсий Ристера» — еще и потому для меня так важна память о том, как это происходило — не было соревнования идей, никакой борьбы эффективных решений с еще более эффективными, которые, скажем, выдвинула бы оппозиция. Напротив. Оппозиция, упрямо отвергая реальность, просто повернулась к будущему спиной. А ведь эта реформа — всего лишь одна из многих необходимых для общественного развития реформ, стоявших и сейчас еще стоящих перед нами. Тем не менее, я не склонен к пессимизму. Семь лет красно-зеленой правительственной коалиции — если ориентироваться на предстоящие свершения для поддержания нашей страны на теперешнем уровне — принесли очень важные результаты. Итог складывался из удачных и, как надо самокритично заметить, менее удачных начинаний.
8 июня 1999 года Тони Блэр и я представили в Лондоне нашу совместную работу под заголовком: «Путь вперед для европейской социал-демократии». Это было попыткой сформулировать один общий и взвешенный ответ на два важнейших для нашего времени вызова — демографические изменения общества и процесс глобализации. В основном анализировались два круга проблем: насколько эффективной должна быть капиталистическая экономика, чтобы государство могло и впредь оставаться социальным? В какой точке экономическая эффективность начинает бить по гуманности и какую роль в этом процессе играет рынок? Иначе говоря, где должен быть поставлен предел рыночным отношениям, чтобы предотвратить сползание общества под тотальную власть экономики? Как предприятия могут воспользоваться улучшением экономических условий, чтобы обеспечить себе новый рост и создавать новые рабочие места? Прежде всего мы искали, каким путем можно разрешить мнимое противоречие между спросом и предложением.
Этот документ содержал в зачатках многое из того, чему впоследствии, в переработанном виде, суждено было войти в программу Agenda‑2010
[28], поскольку при ее разработке вновь поднимались, и сейчас поднимаются, те же самые вопросы. Однако из-за возмущения, вскипевшего со всех сторон по поводу наших с Блэром предложений, не было проведено никаких дебатов по существу дела. Я испытываю большое искушение воскликнуть: опять то же самое!
Я снова перечитал работу Блэра/Шрёдера. Анализ первопричин я, как и прежде, считаю верным, даже если там кое-что оказалось незрелым. В частности, недостаточно прописан тезис о том, что в стареющем обществе возникает потребность в получении более ясной картины того, какими образовательными ресурсами оно обладает. Понятие «стареющее общество» можно рассматривать с двух сторон. С одной стороны, отмечается сокращение количества семей, где растут дети. У нас в Германии в 2005 году родилось в общей сложности 686 тысяч детей — это на 20 тысяч меньше, чем в 2004 году. Значит, общество становится все более старым. С другой стороны, люди остаются относительно здоровыми: продолжительность активной жизни растет. Исследования показывают, что нынешний шестидесятилетний человек по своим психическим и физическим кондициям соответствует пятидесятилетнему 1985 года. Таким образом, активный возраст увеличился на десять лет — менее чем за жизнь одного поколения. Вот откуда берется идея о том, что учеба должна продолжаться всю жизнь. Однако я считаю недостаточным и односторонним стремление только создать условия, обеспечивающие возможность учебы вплоть до пожилого возраста. Ведь в наше время шестьдесят процентов немецких предприятий заявляет о своем нежелании принимать на работу сотрудников старше пятидесяти лет. Какая недальновидность! Имеются широко известные и прославленные исключения, но их очень мало. Вот где ощущается недостаток ответственности предпринимателей перед обществом и недостаток их собственной заинтересованности.
