Напор и масштабы протестной волны были поразительными — и для меня тоже. Я видел опасность: нам грозила радикализация политической жизни. Особенно угрожающе выглядели предстоящие сентябрьские выборы в земельные ландтаги в Бранденбурге и в Саксонии. Именно в Саксонии националисты из НДП пытались нажить себе политический капитал, используя яростную силу протеста против «Хартц IV»
[51]. Чувствовалось, что словесный радикализм может обернуться реальными насильственными действиями. Я сам уже ощутил это на себе во время визита в Виттенберг 24 августа. К мероприятиям по случаю введения в строй новой станции на скоростной железной дороге ПДС приурочила свою заявленную по всем правилам демонстрацию. На открытии станции я не заметил никаких демонстрантов, но когда мы покинули здание вокзала и вышли на улицу, все они были тут как тут. В меня полетели яйца и, как мне рассказывали потом, вперемешку с камнями. Хотя ситуация и была угрожающей, я не боялся пострадать физически, однако так же, как и тремя месяцами раньше — когда на меня напали в Мангейме, где проходило одно из мероприятий СДПГ, — я почувствовал, что порог допустимого, морально-этические нормы, удерживающие людей от физической агрессии в адрес политиков, явно снижаются. Впрочем, лично у меня столь яростные атаки — словесные или телесные — вызывают обратную реакцию. С этого момента я был исполнен решимости еще более рьяно продолжать свое дело. Я хотел продемонстрировать обществу, что оскорбления действием меня не впечатляют. Особенно хотелось показать это на востоке Германии. Вечером 24 августа я должен был выступать на открытии избирательной кампании саксонского отделения СДПГ в Лейпциге. Об отмене этой поездки не могло быть и речи. Ну что ж, и на этом мероприятии были помехи — не только со стороны левых, но, главное, и правых экстремистов.
Через три дня меня ожидали в Финстервальде, где в рамках бранденбургской избирательной кампании проходил фестиваль песни. Сразу после инцидента в Виттенберге мне позвонил Маттиас Платцек, чтобы узнать: не передумал ли я ехать к ним в Финстервальде. Он был готов сопровождать меня на фестиваль, но если я, дескать, не поеду, то он поймет и отнесется к моему решению со всем уважением. Мы договорились поехать на фестиваль вместе. Вопреки ожиданиям, этот визит прошел без всяких помех. Маттиас Платцек еще раз заверил меня, что в ходе избирательной кампании в земельный ландтаг он намерен решительно и убежденно защищать политику реформ федерального правительства.
Я очень уважаю этого человека — в частности за то, как он действовал во время той предвыборной борьбы. Он мужественно отстаивал программу Agenda‑2010: на всех мероприятиях он был вынужден преодолевать очень жесткое сопротивление и противостоять всевозможным нападкам. Маттиас Платцек, по моему мнению, один из талантливейших людей в СДПГ. И я был чрезвычайно огорчен, когда ему вскоре пришлось отказаться от партийного руководства. Но здоровье дороже всего, и каждый отнесется к этому с пониманием.
Результаты сентябрьских выборов не были хорошими для СДПГ, однако они свидетельствовали о стабилизации. В Саксонии нам удалось нарушить абсолютное большинство ХДС и в качестве «младшего партнера» войти в черно-красную коалицию. Однако НПД в Саксонии сумела набрать ужасающие 9,2 процента: семена, посеянные в ходе бурных протестов, дали свои всходы. В Бранденбурге Маттиас Платцек сумел вывести СДПГ из, казалось бы, совершенно бесперспективной ситуации на первое место. А вот в Сааре социал-демократы потерпели отчаянное поражение, получив всего 30,8 процента голосов — явная расплата за то, как вела избирательную кампанию земельная организация СДПГ, выступая против политики реформ федерального правительства. На муниципальных выборах в Северном Рейне — Вестфалии провалился ХДС, уступив социал-демократам несколько важных постов обербургомистров. Осенью волна протестов по всей Германии пошла на спад. «Понедельничные демонстрации» постепенно утратили свое значение. Объединенные профсоюзы прекратили кампанию, направленную против политики реформ, и попытались найти новые темы для переговоров с правительством. Опросы общественного мнения показывали, что рейтинг СДПГ опять пошел вверх. Если судить о настроениях в обществе по показателям политического барометра, то в начале 2004 года ХДС имел 52 процента, а СДПГ — всего 23. В октябре ХДС скатился до 38 процентов, а СДПГ, так или иначе, карабкалась вверх и набрала уже 33 процента.
Развитие событий в 2004 году подтвердило, что стойкость приносит свои плоды. Ситуацию замечательно проиллюстрировал легендарный карикатурист Хорст Хайцингер, опубликовавший в журнале «Бунте» следующий рисунок: я тащу тяжеленный гроб, продырявленный ножами и копьями, за мной наблюдают два гражданина, и один из них говорит: «Со временем я все больше начинаю его уважать».
Наши усилия по реализации реформ в 2003 и 2004 году привели страну в движение. Но все конфликты и столкновения внезапно отодвинулись на задний план, представ в совершенно ином масштабе перед лицом ужаснейшего события.
В декабре 2004 года в Юго-Восточной Азии произошла апокалипсическая катастрофа: вызванная подводным землетрясением волна цунами опустошила огромные пространства суши, унеся с собой в царство мертвых более 220 тысяч человек и лишив крова 1,7 миллиона. На второй день рождественских праздников масштаб катастрофы еще трудно было оценить. Сначала сообщали о полутора тысячах жертв, но затем, с каждым часом, это число возрастало до невероятных величин. Министр иностранных дел Йошка Фишер мгновенно отреагировал на ситуацию и организовал у себя в министерстве кризисный штаб. Я в тот день находился с семьей в Баварии, в Тагмерсхайме — на родине моей жены. Фишер и мои сотрудники в офисе постоянно информировали меня о положении дел. Очень быстро удалось установить, что от этой катастрофы пострадали тысячи немцев: сотни немецких туристов в Таиланде и Шри-Ланке числились пропавшими без вести, множество людей ждали эвакуации из кризисных районов. Я тотчас же прервал свой отпуск и вернулся в Берлин, чтобы принять участие в работе кризисного штаба. Вместе с Фишером и Хайдемари Вичорек-Цойль, министром по делам экономического сотрудничества и развития
[52], мы обсуждали первоочередные меры по оказанию помощи пострадавшим. Для лечения раненых на место трагедии был отправлен специализированный самолет бундесвера, так называемый летающий лазарет. Самолеты бундесвера и чартерные борта были задействованы для эвакуации на родину немецких туристов. Специалисты Федерального криминального ведомства, служб технической помощи и министерства иностранных дел отправились в район бедствия, чтобы выяснить судьбу пропавших без вести немцев и оказать помощь при опознании погибших. Кроме того, мы приняли решение в экстренном порядке выделить гуманитарную помощь на сумму 20 миллионов евро, а бундесвер предоставил пострадавшим от стихии странам полевые госпитали и установки для очистки питьевой воды.
