Книга Как Советский Союз победил в войне, страница 37. Автор книги Марк Солонин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Как Советский Союз победил в войне»

Cтраница 37

Оставив соответствующим депутатам Госдумы РФ выяснить вопрос – не является ли такое заявлением кощунством и оскорблением чувств блокадников, обратимся снова к Постановлению Военного совета Ленфронта № 00320 от 6 октября (других мне просто не удалось найти), которым лимитировался расход продовольствия. Кроме двух упомянутых выше категорий потребителей (личный состав фронта и Балтфлота, население Ленинграда) в Постановлении есть еще одна строка: «для закрытых учреждений и общественного питания». Что примечательно – эта загадочная категория ни хлеба, ни сахара не потребляет, для нее указаны лишь лимиты по мясу и жирам, причем лимиты очень жирные: 49 тонн мяса (при этом на 2,5 млн. населения города выделено всего 72 тонны) и 19,6 тонн жиров (для населения – 51,5 тонны). Да и 346 тонн мясокопченостей, завезенных в ноябре-декабре по «воздушному мосту», в воспоминаниях рядовых ленинградцев, переживших блокаду, почему-то не обнаруживаются…

Но есть и другие свидетельства. В 1998 г. профессор РГГУ Н. Н. Козлова опубликовала дневник некого Н. А. Рибковского, который тот вел во время ленинградской блокады. Тов. Рибковский родился в 1903 г., закончил Московскую Высшую партшколу в 1940 г., был назначен секретарем райкома в Выборге, затем после занятия города финскими войсками в августе 41-го прибыл в Ленинград, где после трехмесячного ожидания был назначен на более чем скромную должность инструктора отдела кадров горкома партии. Всего лишь.

9 декабря он записывает в своем дневнике: «С питанием теперь особой нужды не чувствую. Утром завтрак – макароны, или лапша, или каша с маслом и два стакана сладкого чая. Днем обед – первое щи или суп, второе мясное каждый день. Вчера, например, я скушал на первое зеленые щи со сметаной, второе котлету с вермишелью, а сегодня на первое суп с вермишелью, на второе свинина с тушеной капустой».

В начале марта 1942 г. (в тот месяц в Ленинграде умерло 99 тыс. человек) ответственного работника направляют в так называемый стационар горкома партии, где про грубую мужицкую еду, вроде свинины с тушеной капустой, и говорить-то неприлично: «Питание здесь словно в мирное время в хорошем доме отдыха… Каждый день мясное – баранина, ветчина, кура, гусь, индюшка, колбаса; рыбное – лещь, салака, корюшка, и жареная, и отварная, и заливная. Икра, балык, сыр, пирожки, какао, кофе, чай, 300 грамм белого и столько же черного хлеба на день, 30 грамм сливочного масла и ко всему этому по 50 грамм виноградного вина, хорошего портвейна к обеду и ужину…» Эта запись (от 5 марта 1942 г.) заканчивается восхитительной фразой: «Да. Такой отдых, в условиях фронта, длительной блокады города, возможен лишь у большевиков, лишь при Советской власти».

Запоздавшее спасение

29 декабря 1941 г. Военный совет Ленфронта принял специальное постановление, в котором работа «дороги жизни» была оценена как «совершенно нетерпимая». 5 января 1941 г. ЧВС Ленфронта, секретарь ЦК тов. Жданов выпустил обращение к личному составу военно-автомобильной дороги, которое начиналось такими словами: «Дорогие товарищи! Фронтовая автомобильная дорога продолжает работать очень плохо…»

Как отмечают советские историки, в ответ на обращение Жданова во всех автомобильных батальонах прошли митинги и собрания, на которых… К счастью, дело не ограничилось одними только митингами и партсобраниями. Первым, и по хронологии и по важности, было восстановление движения по железнодорожной ветке Тихвин, Волхов, ст. Войбокало, что позволило приблизить пункты перевалки грузов на расстояние в 15 км от берега «шлиссельбургской губы» Ладожского озера. Теперь один грузовик успевал сделать две «ходки» в день. В разы увеличилось и количество реально задействованных в перевозке машин, удалось, наконец, навести должный порядок в деле обеспечения «дороги жизни» бензином.

Результат не заставил себя долго ждать. 18 января в Ленинград по льду Ладожского озера было доставлено 3315 тонн грузов, то есть в полтора раза больше, чем за всю первую декаду декабря. Среднесуточный объем перевозок в январе составил 1764 тонны – в четыре раза больше, чем в ноябре-декабре. В феврале объем перевозок еще более вырос, достигнув отметки в 3071 тонн в день, в марте было перевезено 118 тыс. тонн (в среднем 3946 тонн в день). За один день 31 марта на западный берег Ладоги было доставлено 6243 тонны. В последние три недели работы «дороги жизни» (до 21 апреля) было перевезено 87 тыс. тонн, то есть ежедневная доставка грузов в ДЕВЯТЬ РАЗ превысила средний уровень декабря 41-го года.

Три четверти грузопотока составляло продовольствие: всего было завезено 271 тыс. тонн. Кроме того, в течение зимы 41–42 гг. в Ленинград по Дороге жизни было доставлено 35 тыс. тонн ГСМ, 23 тыс. тонн угля, 32 тыс. тонн боеприпасов и вооружения. Назад, на восточный берег машины также не шли порожняком. Из Ленинграда вывозилась продукция военных заводов (полковые 76-мм пушки, минометы, изделия электронной и оптической промышленности) и личный состав воинских частей, которые перебрасывали с Ленинградского на Волховский фронт.

22 января 1942 г. было, наконец, принято решение о массовой эвакуации населения (до этого, не дожидаясь решения и помощи властей, пешком по льду Ладожского озера и «неорганизованным автотранспортом» город смогли покинуть 36 тыс. человек). Всего по ледовой дороге с 22 января до 15 апреля было вывезено на «большую землю» 554 тыс. человек.

Многократный рост объемов поставляемого в город продовольствия вкупе с эвакуацией значительного числа едоков позволили существенно улучшить питание жителей Ленинграда и солдат на фронте. С 24 января по рабочей карточке стали выдавать 400 г хлеба в день; в боевых частях Ленфронта норма снабжения мясом поднялась до 150 г в день, и калорийность суточного рациона удалось довести до 2830 ккал – на морозе и этого мало, но угроза голода отступила. 11 февраля было проведено третье по счету повышение нормы выдачи хлеба для населения: 500 г для рабочих, 300 г для детей и иждивенцев. Использование «условно-пищевых добавок» при выпечке хлеба было прекращено. Впервые с начала блокады калорийность рабочего пайка перевалила за «смертную отметку» в 1700 ккал. В марте по рабочей карточке уже выдавали 600 г хлеба, в заметных размерах появилась крупа, сахар, жиры, мясопродукты.

Но люди продолжали умирать. Десятками тысяч. В марте умерло 99 тыс. человек, в апреле – 80 тыс., в мае – 53 тыс. Уже светило по-летнему теплое солнце, уже появилась первая зелень с огородов (под них перекопали каждый свободный клочок земли за городом и в самом Ленинграде), уже заработал водопровод и пошли трамваи, для самых ослабленных были открыты специальные столовые, в которых получили дополнительное питание сотни тысяч дистрофиков, а смерть продолжала свирепствовать. Увы, алиментарная дистрофия – это тяжелая болезнь, а не просто «кушать хочется» (кушать на последних стадиях уже и не хочется); у пораженного ей происходят глубокие и не всегда обратимые нарушения обмена веществ, почки перестают выводить воду, человек опухает и гибнет от самоотравления организма.

Строго говоря, каждый из переживших «сто двадцать пять блокадных грамм с огнем и кровью пополам» нуждался в стационарном лечении с последующей реабилитацией в санатории. Понятно, что в условиях войны говорить об этом можно было лишь в порядке очень грустной шутки… В июне умерло 34 тыс. человек, в июле – 18 тыс., в августе – 9 тыс. Нечто подобное – отсроченная гибель от алиментарной дистрофии – происходило и среди тех ленинградцев, кого на «большую землю» вывезли живыми, но этой статистики не знает никто. Всего же, по самым аккуратным, сдержанным оценкам жертвами «ленинградского голодомора» стало 600 тыс. человек.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация