Керстин усмехнулась невеселым смехом.
– В правильном направлении. Так они и сказали. Откуда им знать, что для меня это самое неправильное направление? Откуда они знают, что это беспомощное существо, с которого они оттирали испражнения и блевотину, на самом деле сумасшедший садист, который превратит мою жизнь в ад, если вернется домой? Ах, если б у меня тогда хватило решимости… Почему я не взяла подушку и не положила ему на лицо и не удушила его, пока у меня был такой шанс…
Керстин покачивалась взад-вперед, обхватив себя руками. Через тонкую ткань светлой блузки виднелись шрамы у нее на спине.
Гнев начался, как теплая волна у ног, распространился по телу и взорвался в мозгу у Фэй.
Керстин – семья для них с Жюльенной, их скала, их надежная опора. Никто не посмеет ей угрожать.
Керстин плакала, а Фэй обнимала ее, прижав к себе. Слезы, падавшие на ее кашемировое худи, скоро высохнут. Внутри Фэй пришел в движение мрак. Там не было слез.
Светило солнце, небо было ясным и голубым. Люди смеялись, разговаривали, пили кофе. Автобусы и метро ходили как обычно. Но в кровати на верхнем этаже Каролинской больницы лежала, опутанная шлангами, лучшая подруга Фэй и проигрывала в той битве, из которой с самого начала не могла выйти победительницей.
Когда Фэй вылезла из машины у больницы, прошло не так много часов с тех пор, как она ушла оттуда. Вчера во время ее визита Крис едва могла говорить – голос звучал глухо, глаза смотрели устало, тело ослабело. Обручальное кольцо, которое она носила с такой гордостью, было слишком велико для ее исхудалого пальца. Пока Фэй сидела рядом и рассказывала о том, как любит ее, это кольцо дважды падало на пол.
В машине по пути домой Фэй плакала, понимая, что конец близок. И когда Юхан позвонил ей час назад и сказал, что лучше бы ей приехать, она тут же кинулась к входной двери.
У входа в больницу на минутку остановилась. Как попрощаться с лучшей подругой? Как попрощаться с сестрой? Как, черт подери, это делается? Купив себе сигарет и шоколадку, Фэй села на скамейку. Несколько медсестер в голубых халатах обедали, разговаривая о своих детях. Парочка новоиспеченных родителей осторожно несла к парковке своего младенца. Пройдя метров десять, они останавливались, склонялись над автомобильной переноской и с улыбкой разглядывали свое маленькое чудо.
После двух сигарет Фэй выкинула пачку, засунула шоколадку в сумку и направилась к лифту.
«Крис умрет, – бормотала она себе под нос, когда двери закрылись. – Крис умрет».
В коридоре – ни души, пусто и тихо. Ее шаги отдавались эхом. У палаты номер восемь Фэй остановилась и постучала, прежде чем открыть дверь. Юхан поднял на нее глаза, но не произнес ни слова, снова повернулся к Крис и стал гладить ее по голове.
Обогнув кровать, Фэй встала рядом с ним.
– Недолго осталось, – проговорил он. – Контакта с ней нет, она в коме. И… уже не очнется. Не понимаю, что мне теперь делать, как же я смогу…
Его лицо исказилось. Фэй взяла себе стул и села рядом с ним.
– Она такая маленькая, такая одинокая, – прошептал Юхан, вытирая под глазами.
Фэй не знала, что сказать, и молча положила руку на сплетенные пальцы его и Крис.
– По крайней мере, ей не больно, – пробормотал Юхан; слова вырывались отрывисто. – Но что они с ней сделают, когда сердце остановится? Я не хочу, чтобы ее увезли в подвал, как мертвое животное, и оставили лежать одну…
Он смолк.
Фэй откинулась назад, так что стул заскрипел под ней.
– Можно мне побыть несколько минут с ней наедине? – прошептала она.
Юхан вздрогнул. Потом, кивнув, поднялся, положил руку на плечо Фэй и медленно вышел из комнаты. Осторожно, словно боясь разбудить Крис, она пересела на стул, где только что сидел Юхан. Сиденье еще хранило его тепло. Наклонилась к Крис, губы коснулись ее уха.
– Мне так больно, – прошептала она, борясь со слезами. – Больно думать, что придется состариться без тебя. Что всем этим нашим мечтам – поселиться у Средиземного моря, открыть ресторан, сидеть у входа и играть в нарды, осветлить волосы до голубого оттенка… всему этому не суждено сбыться. Сейчас мне кажется, что я никогда больше не смогу радоваться. Но обещаю тебе – я буду стараться. Понимаю, что иначе ты на меня рассердишься…
Откашлялась, набрала воздуху в легкие.
– Я просто хотела сказать, что никогда тебя не забуду. Шестнадцать лет я была твоей подругой – это самое прекрасное, что было у меня в жизни. Жаль, что я так и не рассказала тебе всю правду о том, кто я на самом деле. Боялась, что ты не поймешь. Мне следовало довериться тебе. Я должна была все тебе рассказать. Но я попробую сейчас – если ты меня слышишь…
И она шепотом рассказала Крис все свои секреты. О том несчастном случае, о Себастиане, о маме и папе. О Матильде и мраке. На этот раз ничего не скрывая.
Закончив, Фэй погладила Крис по голове и коснулась губами ее щеки. Это и было ее прощание с подругой.
Затем она позвала Юхана. Они сидели в молчании, пока жизнь покидала Крис. Семь часов спустя она перестала дышать.
* * *
Выйдя из палаты Крис, где неподвижно сидел Юхан, прижавшись лбом к остывающей руке своей жены, Фэй прихватила с собой один из больших букетов цветов, стоявших в палате. Горе и утрата превратились в решимость. Она села в машину, нашла в «Гугле» адрес и поехала туда. Теперь глаза ее были сухими – слез не осталось. Только пустота и сухость. Все ее тайны остались в надежных руках Крис.
Поставив машину на парковке в тени большого дуба, она пошла ко входу. Дверь была не заперта. Фэй осторожно огляделась. Коридор первого этажа пуст. Из комнаты дальше по коридору до нее донеслись голоса, смех и звон посуды. Похоже, у сотрудников – перерыв на кофе.
Она считала про себя двери по правой стороне. Третья дверь справа, как сказала Керстин, – не спрашивая, зачем Фэй это знать. Быстрыми шагами устремилась туда, решительно, но тихо нажала на ручку и вошла. Страха она не испытывала. Только пустоту. Потеря Крис ощущалась так осязаемо, словно Фэй ампутировали руку.
Держа в руках букет, она спрятала за ним лицо – на случай, если кто-нибудь покажется в коридоре. Теперь, войдя в палату, положила его на комод у двери. Желтые розы. Так уместно… Она знала, что желтые розы – знак смерти, о чем отправитель букета, вероятно, не догадывался.
С кровати доносилось спокойное ровное дыхание. Фэй подкралась к изголовью. Шторы были опущены, но из-за них сочился слабый свет. Рагнар казался слабым и жалким. Однако Керстин достаточно рассказала о нем, чтобы Фэй не дала себя обмануть. Он – скотина. Свинья, не заслуживающая того, чтобы дышать и жить, в то время как Крис медленно остывает на больничной койке.
Фэй потянулась за подушкой, лежащей в ногах кровати. Из коридора донесся громкий смех, заставивший ее вздрогнуть, но он тут же снова стих. Слышны были лишь дыхание Рагнара да тиканье старинных часов.
