– Послушай, он и в самом деле просто охренительно привлекательный, понятно? Если честно, то… он обалденно сексуальный. Но, понимаешь, потрясная внешность – это единственное что у него есть.
– Ладно, тогда я иду к вам.
– Вот только этого не надо. Нет, ничего подобного. – Я рассмеялась, но в глубине души мне совершенно не нравилась мысль о том, как Виктория бросается на Элека, даже если он сам и не проявит к ней никакого интереса в ответ.
– Тогда, какие у тебя планы на сегодняшний вечер?
– Ну, видишь ли, еще до того, как я с ним познакомилась и поняла, какой это мудило, я предполагала устроить воскресный ужин для нас всех – для всей семьи. Ну, ты знаешь, мой особенный ужин.
– О! Тетразини с курицей?
Я рассмеялась, потому что это единственное блюдо, которое я действительно хорошо умею готовить.
– Как ты догадалась?
– А может, ты собираешься показать своему дорогому сводному братцу, где раки зимуют?
– Я не стану с ним связываться. Напротив, я утоплю его в своей доброте. И мне нет дела до того, насколько гнусно он собирается вести себя со мной. Самое худшее, что я могу сделать, это позволить ему думать, что это меня волнует.
* * *
Мама помогла мне накрыть на стол, пока готовились тетразини. Мой желудок урчал, но скорее всего от того, что я очень нервничала, а вовсе не от запаха сливочного соуса с чесноком, доносящегося от плиты. Мне действительно совсем не улыбалось сидеть за столом вместе с Элеком, то есть, если он, конечно, снизойдет до того, чтобы присоединиться к нам.
– Грета, почему бы тебе не подняться наверх и не попытаться убедить своего брата спуститься к нам?
– А почему я?
Мама в этот момент открывала бутылку вина. Она единственная из всех нас, кто пил вино и, похоже, ей это было необходимо. Она налила немного, отпила глоток и сказала:
– Послушай, я еще могу понять, почему ему не нравлюсь я. Он видит во мне врага и, возможно, винит в какой-то степени в том, что его родители теперь не вместе. Но нет никаких причин, по которым он мог бы плохо относиться к тебе. Просто попробуй достучаться до него, и тогда посмотрим, может, у тебя получится заставить его раскрыться хоть немного.
Я пожала плечами. Если бы она только знала, насколько открытым он был тогда, в ванной комнате.
Когда я поднялась вверх по лестнице, в голове звучала тема из фильма «Челюсти». Одна только мысль, что надо постучать в его дверь, пугала меня до ужаса. Я не знала, с чем я столкнусь, если он все же откроет эту дверь.
Я постучала.
К моему удивлению, Элек открыл почти сразу. Из уголка его губ свисала ароматизированная гвоздичная сигарета. Сладковатый запах дыма коснулся моих ноздрей. Он глубоко затянулся, а затем намеренно долго выдыхал дым прямо мне в лицо. Голос у него был низкий и делано ленивый.
– Чего тебе?
Я пыталась показать, что не замечаю его хамства, но предательский кашель меня выдал.
Спокойствие, Грета, только спокойствие.
– Ужин почти готов.
На нем была обтягивающая белая майка без рукавов, и мои глаза сразу же приковала надпись «Счастливчик» на рельефном бицепсе его руки, которой он придерживал дверь. Волосы у него были мокрые, и из низко сидящих на бедрах джинсов выглядывал пояс белых боксеров. На меня в упор смотрели глаза цвета стали. Он был захватывающе, просто невероятно хорош… для такого ублюдка.
Я бы так и стояла, как зачарованная, но тут он заговорил.
– Почему ты на меня так смотришь? – спросил он.
– Как так?
– Словно пытаешься вспомнить, как я выглядел прошлым вечером… и ты бы хотела приготовить меня на ужин. – Он хмыкнул. – И почему ты мне подмигиваешь?
Черт. Мой глаз начинает дергаться, когда я нервничаю, и это выглядит так, будто я подмигиваю.
– Это просто тик. Что ты о себе возомнил?
Лицо его потемнело от гнева.
– Я возомнил? Да неужели? Кажется, моя внешность – это все, что у меня есть, верно? Так почему бы мне не воспользоваться этим?
О чем он говорит? Я потрясенно молчала, а он продолжал:
– Почему ты краснеешь… здесь слишком жарко для тебя? Или… – добавил он язвительно, – это потому, что я обалденно сексуальный, ведь так? – Его зубы сверкнули в злой улыбке.
Черт.
Ведь это точно те слова, которыми я описала его, когда говорила по телефону с Викторией. Он подслушал наш разговор.
Мой глаз дернулся.
– Ну вот, ты опять мне подмигиваешь, – насмешливо продолжал он. – Я заставляю тебя нервничать? Ты только посмотри на себя, красный – явно твой цвет.
Я в ту же секунду развернулась и бросилась к лестнице.
– Мы друг другу подойдем, учитывая, что я все-таки дьявол! – крикнул он мне вдогонку.
* * *
Элек, ни слова не говоря, положил себе еду на тарелку, а я не отрывала глаз от кольца в его губе. Рэнди смотрел на него с презрением. Моя мама несколько раз наполняла свой бокал вином. Да уж, наша собственная версия семейки Брэйди
[2].
Я притворилась, что просто наслаждаюсь тетразини, и старалась не думать о том, что он подслушал мой телефонный разговор и теперь знает, что я нахожу его сексуальным.
Мама заговорила первой.
– Элек, что ты думаешь о Бостоне?
– Поскольку я ничего еще не видел, кроме этого дома, могу сказать, что это большая задница.
Рэнди швырнул вилку на стол.
– Ты что, не можешь и пяти секунд продержаться, чтобы не нахамить своей мачехе?
– Зависит от ситуации. Она не может прекратить надираться хоть на какое-то время? Я знал, что ты женился на изменнице, папочка, но чтобы она была еще и алкашка!
– Ты никчемный кусок дерьма!
Ничего себе!
И снова Рэнди поразил меня выбором слов, с которыми он обращался к сыну. Конечно, Элек был тот еще придурок, но меня каждый раз шокировало то, что мой отчим вообще использует такие ругательства.
Элек встал, резко отодвинув стул, и швырнул салфетку на стол.
– Я поел. – Он взглянул на меня. – Эти титьки Зинни, или как они там называются, были очень вкусные, сестренка.
Слово «сестренка» слетело с его языка, пропитанное нескрываемым сарказмом.
После того как он вышел, в комнате повисла мертвая тишина. Мама успокаивающе положила ладонь на руку Рэнди, а я задумалась о том, что могло произойти между Элеком и его отцом, что вызвало настолько явное напряжение в их отношениях.
