Мне на ум пришло сообщение, которое Элек прислал мне в тот вечер, когда я собиралась на свидание с Кори много лет назад.
Он тебе даже не нравится.
С чего ты это взял?
Потому что тебе нравлюсь я.
Как только Элек, танцуя, оттеснил меня достаточно далеко от того парня, он тут же отпустил меня. Мы продолжили танцевать под быструю музыку, и после очередного раунда с выпивкой мне стало легче погрузиться в атмосферу всеобщего веселья. Мы без устали протанцевали целый час. Хотя мы и не прикасались друг к другу, Элек не отрывал от меня глаз. Комната начала странным образом покачиваться, и это было признаком того, что пора заканчивать с возлияниями.
Внезапно музыка сменилась и зазвучала первая медленная мелодия за весь вечер. В моей голове раздался тревожный звоночек. Это не должно случиться. Я головой показала ему, чтобы он следовал за мной, и попыталась уйти с танцпола. Не успела я сделать несколько шагов, как почувствовала, что он схватил меня за руку. Я остановилась и повернулась к нему.
Все еще держа меня, он тихо произнес:
– Потанцуй со мной.
И хотя я отлично знала, что этот момент окончательно лишит меня душевного равновесия, я молча кивнула и не без сопротивления позволила ему притянуть меня к себе. Он издал глубокий вздох, когда я очутилась в его теплых объятиях.
Закрыв глаза, я положила голову ему на грудь и отдалась на волю той боли, которую почувствовала, впервые увидев его с Челси. С каждым ударом его сердца открывалась еще одна старая рана, сметая все защитные механизмы, которые я выстроила за последние пару дней.
Если бы я оставалась в этом положении, я бы еще могла вынести этот танец под медленную песню. Но, как заметил Элек, у меня нездоровое пристрастие к мазохизму, и мне безумно захотелось узнать, соответствует ли выражение его лица тому, как отчаянно бьется его сердце.
Я медленно оторвала щеку от его груди. Когда я подняла голову, чтобы посмотреть ему в глаза, он одновременно наклонился, словно ждал этого.
Его откровенный взгляд был полон желания. Я невольно вздохнула, вбирая в себя вздох, сорвавшийся с его губ. Если я не могу поцеловать его, то, по крайней мере, буду наслаждаться его дыханием.
Затем он прикоснулся лбом к моему лбу. Это был такой простой и в то же время невинный жест, но в этот самый момент печальная песня достигла своей кульминации, и я почувствовала, что теряю контроль над своими чувствами.
Чтобы окончательно не утонуть, я мысленно повторяла слова, которые он произнес Челси по телефону.
Я тоже тебя люблю.
И тут я не выдержала.
Отпрянув от него, я бросилась бежать с танцпола.
Я слышала, как он меня звал.
– Грета, подожди.
Слезы струились по моему лицу, когда я пробиралась сквозь толпу, натыкаясь на подвыпивших людей в поисках выхода. В этом процессе на меня пролилось немало напитков, но меня это вовсе не заботило. Мне просто надо было выбраться оттуда.
Элек потерял мой след в толпе.
Когда я выскочила наружу из темноты клуба, то почувствовала облегчение, попав в ярко освещенный холл казино.
Я бросилась к лифтам и поспешно нажала на кнопку в надежде как можно скорее попасть в свой номер. Двери лифта уже закрывались, когда я увидела, как между ними просунулась татуированная рука, заставившая их распахнуться.
Его дыхание было прерывистым. Двери закрылись.
– Какого черта, Грета? Почему ты от меня убегаешь?
– Мне просто надо было вернуться в номер.
– Но не таким же образом!
Он нажал на кнопку «стоп», заставив лифт резко остановиться.
– Что ты делаешь?
– Я не хотел, чтобы этот вечер закончился так. Я перешел границу, я это знаю. Я потерял голову из-за тебя в тот момент, и мне безумно жаль. Но это не повторится, потому что я не собираюсь обманывать Челси. Я не могу с ней так поступить.
– В таком случае, я не такая стойкая, как ты. Не смей танцевать со мной так, смотреть на меня так, прикасаться ко мне так, раз ситуация для нас безвыходная. И, кстати говоря, я сама не хочу, чтобы ты обманывал Челси.
– А что ты хочешь?
– Я не хочу, чтобы ты говорил одно, а делал совсем другое. У нас не так много времени осталось. Нам надо поговорить. Тем вечером на поминках… ты обнял меня за шею. Тогда мне показалось, что мы снова вернулись к тем отношениям, которые мы испытывали при расставании. А я все это время не переставала испытывать к тебе те же самые чувства. А потом Челси рассказала мне, что произошло, когда вы вернулись в свою комнату.
Он прищурил глаза.
– И что же она тебе рассказала?
– Ты тогда думал обо мне? Поэтому у тебя в ту ночь ничего не получилось?
Понятно, что он был шокирован тем, что я знала об этом инциденте. Я сама до сих пор не понимала, зачем Челси мне все это рассказала.
Потому что она мне доверяла, а ей не следовало бы этого делать.
Я уже сожалела, что проболталась ему об этом, но было уже поздно.
Он продолжал молчать, поглядывая на меня злым взглядом, но при этом казалось, что он хочет что-то сказать.
– Хочу, чтобы ты сказал мне правду.
По выражению его лица было видно, что он разозлился, словно в глубине души проиграл битву за контроль над своими эмоциями.
– Хочешь, чтобы я сказал тебе правду? Я трахал свою девушку, а видел только тебя одну. Вот тебе вся правда. – Он сделал несколько шагов по направлению ко мне, и я попятилась, а потом продолжал:
– Я пошел тогда в ванную и смог закончить дело, только представив, как кончаю на твою красивую шею. Вот так.
Я стояла, прислонившись к стене лифта, а он оперся руками по обе стороны от меня, продолжая говорить:
– Хочешь еще признаний? Я собирался сделать ей предложение сегодня вечером на свадьбе ее сестры. Предполагалось, что наша помолвка состоится именно тогда, но вместо этого я сейчас здесь, в лифте, и борюсь с желанием прижать тебя к стене и оттрахать с такой силой, чтобы пришлось потом нести тебя в комнату.
Казалось, мое сердце вот-вот выскочит из груди, и я не могла понять, что из сказанного Элеком шокировало меня больше всего.
Он опустил руки и тихо закончил:
– Все мои казавшиеся привычными представления были перевернуты с ног на голову за последние сорок восемь часов. Все теперь вызывает у меня сомнения, и я даже не представляю, что делать, твою мать. И я не лгу. Вот тебе твоя правда.
Он нажал на кнопку, и лифт продолжил свое движение вверх на наш двадцать второй этаж.
Он собирается сделать ей предложение.
Эта мысль начинала медленно доходить до моего сознания. Какое жестокое пробуждение – я, наконец, осознала, что я все это время была лишь третьим лишним в чужой игре.
