Они не сомневались, что это был ребенок Патрика.
Рэнди любил ее и винил себя в сложившейся ситуации.
Он умолял Пилар сделать аборт, но она отказалась.
Он знал, что никогда не заставит себя полюбить ребенка, появившегося на свет в результате той ночи, когда отец изнасиловал Пилар.
И он был прав. Он так и не смог этого сделать, но не стал от меня отказываться и признал своим сыном, всю жизнь потом вымещая на мне всю свою ненависть и недовольство жизнью.
Вот таким образом Рэнди стал моим отцом, а я приемным ребенком собственного единокровного брата.
* * *
Это был лишь пролог к книге, но он, словно пронесшийся в моей голове ураган, смешал все мои мысли. Я никак не могла поверить в то, что прочитала. Мой разум и тело находились в состоянии конфликта – сердцу требовался длительный отдых перед тем, как я решусь продолжить, а разум настойчиво требовал перевернуть страницу. Но я знала, если я начну читать, то не смогу остановиться и будут сидеть за книгой всю ночь напролет.
Первую половину книги я одолела к рассвету. Очень больно было читать про те словесные оскорбления, которые Рэнди обрушивал на маленького Элека. В детстве мальчик прятался в своей комнате и читал книги, погружался в их выдуманный мир, чтобы убежать от жестокой реальности. Иногда Рэнди наказывал его без причины и отбирал у него книги. Однажды, когда это случилось, Элек принялся сам сочинять историю и записывать ее на бумаге, обнаружив, что сочинительство позволяет еще лучше спрятаться от действительности. Он мог контролировать действия своих персонажей, при том что не имел ни малейшего контроля над своей собственной жизнью, которую вынужден был вести в доме Рэнди.
Когда он был маленьким, он еще не знал настоящую причину необъяснимой ненависти Рэнди к нему. То, что Пилар защищала Рэнди, было совершенно неприемлемо для меня, и, пока я читала, мне не раз хотелось ее придушить. Единственное, что она сделала хорошего, пойдя против воли Рэнди, это купила Элеку собаку. Лаки стал утешением для несчастного ребенка и его лучшим другом.
Элек подробно описывал время, когда он узнал о неверности Рэнди. Он испытывал чувство вины из-за того, что именно он обрушил эту новость на Пилар. После этого Рэнди вскоре от них уехал.
А у Пилар случился нервный срыв, и это создало Элеку кучу новых проблем. Теперь она зависела от Элека, как в свое время от Рэнди. Вдобавок ко всему Элек узнал правду о Патрике, а потом умер его любимый пес Лаки. Все это породило своего рода порочный круг – ситуация казалась совершенно безвыходной.
Парень начал курить и пить, чтобы справиться со стрессом, увлекся татуировками, как средством самовыражения, и начал вести беспорядочную половую жизнь. Невинность он потерял лет в пятнадцать с тату-художницей, которую он убедил, что ему уже восемнадцать.
Мне было действительно трудно продраться через некоторые фрагменты книги, но грубоватая честность автора не могла не вызвать восхищения.
Я продолжала читать, пока не дошла до момента, перед которым мне точно захотелось остановиться.
Это была глава, посвященная мне.
Глава 18
Грета
Месть.
Именно месть стала моей единственной целью, только она могла помочь мне пережить вынужденное пребывание с Рэнди и его новой семьей в течение следующего года, пока мама «находилась в отъезде».
Единственным утешением будет удовлетворение, которое я испытаю, сделав их жизнь невыносимой.
Этот негодяй заплатит за то, что мать угодила из-за него в психушку, и за то, что мне пришлось собирать осколки нашей жизни.
Я заранее решил, что возненавижу ее – дочку разлучницы. Я никогда с ней раньше не встречался, но представлял, что это, вероятно, весьма неприятная личность, особенно, судя по имени, которое по иронии рифмовалось со словом вендетта.
Ее звали Грета.
Это имя казалось мне просто отвратительным.
Я готов был поспорить, что и физиономия у нее соответствующая.
В ту же секунду, как я сошел с трапа самолета, смог и вонь Бостона сказали мне, что меня ждет большая задница. Я конечно, слышал песню про грязные воды Бостона
[8], поэтому ни чуточки не удивился при виде здешнего пейзажа.
Когда мы подъехали к дому, я не хотел выходить из машины Рэнди, но было слишком холодно, а мне не к чему было отмораживать себе яйца, поэтому в конце концов я сдался и, делая вид, что еле волочу ноги, вошел внутрь.
Моя сводная сестрица сидела в гостиной в ожидании меня с широкой улыбкой на лице. Мой взгляд тут же привлекла ее шея.
Твою ж мать.
Вы, наверное, помните, что я готов был поспорить, что ее лицо будет таким же уродливым, как и имя? Так вот, я на фиг проиграл это пари, потому что Грета… вовсе не была уродиной.
Я сразу понял, что это обстоятельство может несколько замедлить осуществление моих планов, но был полон решимости не дать этому случиться.
Я напомнил себе, что надо сделать серьезное лицо.
Ее светлые с рыжеватым оттенком волосы были собраны в узел. Она подошла ко мне, чтобы познакомиться.
– Меня зовут Грета. Рада с тобой познакомиться.
От нее исходил такой упоительный запах, что я готов был ее съесть.
Я тут же одернул себя, изменив формулировку: готов был ее съесть и выплюнуть. Нельзя терять самообладание.
Ее рука повисла в воздухе, она стояла в ожидании, когда я ее пожму. Я не хотел ее касаться, ведь это могло сбить меня с толку еще больше. В конце концов, я взял ее руку и сжал слишком крепко. Не ожидал, что она будет такой мягкой и тонкой, словно птичья лапка (тьфу, какая только гадость не придет на ум). Рука ее слегка дрожала. Я заставил ее нервничать. Это хорошо. Это было отличное начало.
– А ты выглядишь совсем иначе, чем я себе представляла, – произнесла она.
Что бы это могло значить?
– А ты выглядишь милой… простушкой, – резко ответил я.
Надо было видеть ее лицо. На секунду она поверила, что я буду с ней любезным, но я добавил слово «простушка», и улыбка на ее лице исчезла, она нахмурилась. Я должен был бы радоваться, но почему-то радости у меня это не вызывало.
На самом деле, она была кто угодно, только не простушка. К тому же ее фигура была абсолютно в моем вкусе: миниатюрная, стройная. Ее идеально круглая попка была обтянута серыми штанами для йоги. Значит, она занимается йогой. Неудивительно, что у нее такое крепкое упругое тело.
