Все произошло так быстро… Я велел ей вернуться в ее комнату, так как не мог за себя ручаться. После долгих уговоров она, в конце концов, послушалась. Я действительно намеревался поступить правильно и держаться подальше от нее в ту ночь.
Я был в комнате один и уже скучал по ней, хотя она находилась в соседней комнате. И я решил открыть ее письмо, ожидая найти там советы по исправлению грамматических ошибок и критические замечания по поводу моей книги.
Но в том письме она сказала мне то, что мне никто никогда не говорил и что мне так нужно было услышать. Что у меня большой талант, что я вдохновил ее следовать своим мечтам, что она уважала меня, беспокоилась обо мне, что она очень хочет прочитать что-нибудь еще, вышедшее из-под моего пера, что ей безумно нравится моя писанина, что она мной гордится и верит в меня.
Грета заставила меня испытать чувства, которые я никогда в жизни не испытывал. Она заставила меня почувствовать, что меня любят.
Я любил эту девушку, но ничего не мог поделать в этой ситуации.
Безо всяких раздумий я постучал в ее дверь, решившись дать ей то, о чем она меня просила.
Я мог бы подробно описать все, что происходило между мной и Гретой в ту ночь, но, честно говоря, мне трудно об этом писать, это слишком много для меня значит. Она мне полностью доверяла и дала мне то, что никто никогда не получал в этом мире. Та ночь была для меня священна, и я надеюсь, что она это понимает.
Единственное, что я скажу, так это то, что я никогда не забуду выражение ее лица, ее глаза… Сначала глаза у нее были закрыты, а потом она их открыла и посмотрела на меня – в тот самый момент, когда я вошел в нее.
До настоящего времени я так и не могу простить себя за то, что уехал на следующее утро. Я никогда ни к кому не испытывал подобной привязанности. Она полностью отдала себя мне. Она принадлежала мне, а я ее бросил. Руководствуясь чувством вины и глубоко укоренившейся потребностью защищать мать, я позволил жестокой действительности одержать верх над моим стремлением к счастью.
Не думаю, что Грета когда-либо осознавала, что я полюбил ее задолго до этой ночи.
Я пишу эти строки, но уверен, что она даже не подозревала, что несколько лет спустя я вернулся за ней, но было уже слишком поздно.
Глава 19
Оказывается, он возвращался за мной?
Я невольно прижала руку к груди, словно пытаясь удержать сердце, так и норовившее выпрыгнуть оттуда.
Была уже середина утра, из окна доносился привычный шум уличной суеты. Солнечные лучи заливали мою комнату. Я отпросилась с работы, потому что хотела сегодня закончить чтение книги.
Вечером намечалось празднование тридцатилетнего юбилея коллеги в ночном клубе в центре Манхэттена. Но я не была уверена, что успею к тому времени дочитать до конца записки Элека.
Я прошла на кухню, чтобы налить воды, и заставила себя съесть батончик мюсли. Мне понадобится энергия, чтобы продираться через следующую часть книги.
Значит, он возвращался за мной?
Я снова свернулась калачиком на кушетке, глубоко вздохнула и перешла на следующую страницу электронной книги.
* * *
Одержимость человеком нужно лечить таким же способом, как и наркозависимость. Если я не мог быть с Гретой, то не следовало поддерживать с ней какие-либо отношения, потому что я мог потерять контроль над собой.
Нельзя было ни звонить, ни писать ей. Это было очень тяжело, но я не должен был даже слышать звук ее голоса, если уж мы не имеем права быть вместе.
Но это вовсе не означает, что я не думал о ней, как одержимый, каждый день. В первый год это было особенно трудно.
Состояние мамы оказалось ничуть не лучше, чем было до моего визита в Бостон. Она навязчиво пыталась вытянуть из меня информацию о Рэнди и Саре, постоянно паслась на странице Сары на Фейсбуке и обвиняла меня в том, что я предал ее, признав, что мачеха вовсе не так уж плоха, когда с ней поближе познакомишься.
Я оказался прав, предположив, что она никогда бы не смирилась с мыслью о том, чтобы мы с Гретой были вместе. Какая печальная ирония судьбы: мама была одержима Сарой, и втайне от нее я был помешан на дочери Сары. Странную парочку сумасшедших мы тогда собой представляли.
Не проходило ни дня, когда я не думал с горечью о том, что Грета может быть с другим парнем. Сама эта мысль сводила меня с ума. Я был вдали от нее и чувствовал себя абсолютно беспомощным. Как ни странно, но какая-то моя часть даже желала хотя бы иметь возможность защищать ее, как сестру, если уж нам не суждено быть вместе. Больной на всю голову, правда? А что если кто-то ее обидит? И я даже об этом не узнаю и не смогу наказать мерзавца. Надо было выкинуть из головы навязчивую мысль о том, что она может завести роман с другим, твою мать. Но при одной мысли об этом я в бессилье колотил кулаком по стене своей спальни, едва не проделав в ней дыру.
Однажды ночью я потерял контроль над собой и послал ей сообщение, написав, что скучаю по ней. При этом я попросил ее не отвечать. Она так и поступила, отчего мне стало еще хуже. Я поклялся больше не совершать подобных ошибок.
Моя жизнь вернулась в то же русло, что и до переезда в Бостон: я курил, пил и трахал девчонок, которые мне были безразличны. Существование мое было пустым и бесцельным с тем единственным различием, что в глубине души, под всей этой грязью, мне хотелось большего – я стремился к ней… Она показала мне, что существуют отношения между людьми, которых мне не хватало всю мою жизнь.
Я ожидал, что щемящая боль у меня в груди со временем пройдет, но тщетно. Напротив, она становилась лишь сильнее. Где-то в тайных уголках моего сердца скрывалась надежда, что Грета, где бы она ни была, думает обо мне и испытывает те же чувства. Я каким-то непостижимым образом знал об этом, и мысль о ней разъедала мне душу все эти долгие годы.
* * *
Два года спустя психическое состояние моей матери улучшилось после того, как она познакомилась с одним мужчиной. Он стал ее первым возлюбленным после того, как Рэнди ее бросил. Его звали Джордж, он был родом из Ливана и владел мини-маркетом, расположенным вниз по улице недалеко от нашего дома. Он почти постоянно торчал у нас дома и всегда приносил нам питу, оливки и хумус. Впервые после расставания с мужем, ее одержимость Рэнди, казалось, пошла на убыль.
Джордж был отличным парнем, но чем счастливее мать была с ним, тем более горько становилось мне при мысли о том, что я отказался от единственной девушки, которую любил, потому что считал, что это нанесет матери непоправимую душевную травму.
Я начал понимать, что это величайшая ошибка в моей жизни.
Мне надо было хоть с кем-то об этом поговорить, потому что моя досада отравляла мне душу каждый день. Я никогда никому не рассказывал, что произошло между мной и Гретой. Единственный человек, которому я доверял, был Грег, друг Рэнди, который стал для меня почти что вторым отцом.
