— Никогда этого не будет.
— Ты не понимаешь, какой это могучий флот, мама. Нет, я очень хорошо понимала мощь одного испанского галиона…
— Придет день, теперь уже скоро. Мы проиграли… но мы не всегда будем проигрывать.
— Что привело тебя сюда? — спросила я с тревогой. — Ты в опасности?
— Возможно. Я еще не уверен, известно ли, что я замешан в заговоре. Я решил, что благоразумнее пока скрыться. Никто не знает, где я. В любой момент могут обнаружить мою причастность к заговору. Трокмортон в Тауэре. Если его будут пытать…
— Трокмортон I — сказала я. — Так ты в этом замешан? О, Роберто, что же ты наделал?
— Я получил свой пост по рекомендации лорда Ремуса и это может спасти меня. Ремусу доверяют, а он поручился за меня. Вот поэтому я подумал, что лучше на время исчезнуть. Но, мама, вдруг они будут искать меня здесь…
Я сказала поспешно:
— Как мы можем скрыть твое присутствие?
— Только на время, мама… пока мы не будем уверены…
— Благодари Бога, что твоего отчима нет дома, — промолвила я. Она засмеялся:
— С каким удовольствием он бы выдал меня Вальсингаму.
— Вальсингам! — воскликнула я.
— Его шпионы повсюду. Это благодаря ему раскрыли заговор.
— Все это — как страшный сон. Больше всего я боялась конфликта в семье. Моя мать страдала от этого… очень. И вот теперь…
В глазах Роберто появился фанатический блеск. Он взял меня за руки.
— Мама, — сказал он, — мы должны принести истинную веру в эту темную страну.
— Расскажи мне, как ты в это ввязался? Что произошло?
— Френсис Трокмортон открыто ездил в Испанию. Он разговаривал с очень влиятельными людьми и видел, какие готовятся силы. Из Мадрида он поехал в Париж, встретился с агентами королевы Марии. Семья королевы — Гизы предложила поднять армию. Трокмортон вернулся в Лондон и поселился в доме Поля Варфа. Там он получал письма из Мадрида и Парижа, которые переправляли королеве Шотландской.
— О, Боже, Роберто, зачем ты в это впутался!
— Ради блага этой страны. Ради того, чтобы вернуть народ к святости, к вере и…
— И погибели для себя…
— Мама, я готов умереть за великую цель, и что значит моя жизнь, если эта цель будет достигнута? Я сказала гневно:
— Для меня это очень много значит. Мне нет дела до каких-то целей! Мне важен мой сын… моя семья. Что мне до того, какая вера восторжествует? Я верю лишь в одно: нужно любить друг друга. По-моему, важно, чтобы человек вел себя как добрый христианин.
— Ты судишь как женщина.
— Если бы во всем мире думали также, то мир стал бы более счастливым. Он сказал:
— Шпионы Вальсингама видели, как Трокмортон посещал испанского посла. Его арестовали, обыскали дом и нашли список английских католиков, которые готовились принять участие в акциях по восстановлению подлинной религии.
— И твое имя было в списке?
— Возможно. Я была в ужасе.
— Мы должны спрятать тебя, Роберто. Но надолго ли? Пока домочадцы не заподозрят неладное, мы спрячем тебя.
— Мануэла поможет, — сказал он. Я знала, что он прав.
— Я позову ее. Но никто не должен знать, зачем. Оставайся здесь. И не выходи из этой комнаты. Я запру тебя снаружи.
Я спустилась в комнату, где спали Мануэла и Дженнет. Как удачно, что легкомысленная Дженнет по обыкновению не ночевала дома. На всякий случай я приготовилась спросить у нее средство от зубной боли, но это не понадобилось.
— Мануэла, — прошептала я, — Роберто здесь. Она живо поднялась с постели, ее лицо засияло.
— Он вернулся?
— Ему грозит опасность.
Она кивнула, когда я ей все объяснила.
— Мы должны спрятать его на время, — сказала я. — Ты должна мне помочь.
Я не сомневалась в ее помощи.
Мы вернулись ко мне и открыли дверь. Мануэла крепко обняла Роберто. Она нежно заговорила с ним по-испански. Суть ее слов состояла в том, что она бы с радостью умерла за него.
Она обернулась ко мне.
— На краю сада есть хижина. Там хранятся старые садовые инструменты. Туда мало кто ходит.
— А садовники? — спросила я.
— Нет, не ходят. Все, что им нужно, они держат в садовом домике. Эта хижина заросла сорняками и высоким кустарником. Если мы навесим замок, то можно там спрятать Роберто… на время.
— Так и сделаем, пока не придумаем что-то получше, — сказала я. — Мануэла, никто, кроме нас двоих, че должен знать, что Роберто здесь.
Она истово кивнула, и я знала, что могу положиться на нее.
— Надо принести ему теплое одеяло и горячую еду.
Ты можешь это сделать.
— Вы можете положиться на меня, я позабочусь о Роберто, — сказала она.
Я это знала. Кроме того, что действительно любила его, она тоже была католичкой и мечтала увидеть на престоле королеву Марию.
Я вдруг вспомнила:
— Ты приехал на лошади. Где она?
— Я привязал ее на стоянке. Мы с Мануэлей переглянулись.
— Надо завести ее в конюшню. Пусть это выглядит так, будто она заблудилась.
— Этому поверят? — спросил Роберто.
— А что еще мы можем сказать? Там оставить ее нельзя. Кроме того, она всегда будет наготове, если вдруг тебе понадобится.
— Я присмотрю за ней, — сказала Мануэла. Она выполнила обещание, и хотя на конюшне немного посудачили о невесть откуда взявшейся чужой лошади, но не слишком удивились. Мол, хозяин объявится. А пока пусть стоит с нашими лошадьми.
Следующие две недели я жила в постоянном страхе. Я не могла заставить себя держаться подальше от хижины. Мы уговорились о том, чтобы он открывал дверь только на мой условный стук, — и никому больше. Я просыпалась ночью в холодном поту — мне казалось, что во дворе у нас люди королевы. Я ни минуты не чувствовала себя спокойно. Даже за едой я, бывало, вздрагивала при звуке лошадиных копыт.
— Что тебя беспокоит, мама? — спрашивала Линнет. — Ты вскакиваешь при каждом звуке.
Счастье еще, что не было Джейка, при нем прятать Роберто было бы невозможно.
Линнет беспокоилась обо мне. Ей казалось, что я заболела. Мне хотелось рассказать дочери, что у нас скрывается ее брат, но я не могла себе этого позволить. Я доверяла ей, но решила не впутывать в наши дела.
Две недели мы прятали Роберто в хижине. Теперь я не могу себе представить, как нам это удалось. Мануэла оказалась прирожденным конспиратором. Она нашла ключ от хижины и запирала Роберто снаружи. Там вверху было оконце, через которое, в случае необходимости, он мог бы спрыгнуть в высокие заросли кустарника. Мануэла все предусмотрела. Она чудесно все спланировала и ревностно ухаживала за Роберто.
