Эдвина принесла новость, что Трокмортон казнен в Тайбурне. Его трижды пытали, и он признался, что составлял списки английских католиков, готовых поддержать королеву Шотландскую, а кроме того, у него нашли подробные планы английских морских портов. Итак, Трокмортон мертв, а что же с теми, чьи имена находятся в списках?
Вальсингам был из тех людей, которые работают всегда в тени. И если даже он выследил кого-то из участников заговора, того вполне могли не сразу арестовать, а установить слежку в надежде вытащить больший улов.
Поэтому мы не знали — есть Роберто среди тех людей, кто нужен Вальсингаму, или его имени в черных списках нет.
По крайней мере, пока им никто не интересовался.
Уже прошло достаточно времени с тех пор, как он оставил свой пост, и, разумеется, если бы он попал под подозрение, то первым делом его стали бы искать в собственном доме.
Он сам это отлично понимал и решил, что надо уходить.
Однажды вечером, когда все домашние отдыхали, мы с Мануэлей прошли в конюшню и оседлали для Роберто гнедую кобылу.
Мы с Мануэлей надеялись, что наутро слуги скажут, что как пришло животное, так и ушло.
— Береги себя, сынок! — сказала я на прощание.
Спустя несколько месяцев после отъезда Роберто я однажды, проснувшись утром, увидела в бухте незнакомое судно.
На причале собралась небольшая толпа посмотреть на это судно. Такого у нас еще никогда не видывали. Оно было длинным, с одним единственным парусом, на котором были начертаны незнакомые знаки. Похоже, что это гребное судно со множеством гребцов — рабов.
Все решили, что это арабское судно.
Но кто-то сказал: «Нет, турецкое».
Когда я видела на берегу народ, я неизменно спешила туда в надежде узнать, нет ли каких новостей о Джейке.
Я смотрела, как лодки подходили к берегу, и внезапно случилось чудо. Я увидела Джейка! Я стояла, пораженная, и пристально смотрела на него. Наши взгляды встретились, и словно тысячи голосов запели триумфальные гимны!
Джейк вернулся домой.
ПОКУШЕНИЕ
Он стоял передо мной… изменившийся, да, изменившийся. Он так похудел, что казался выше ростом; от солнца его волосы выгорели почти добела, а лицо стало бронзовым, с глубокими морщинами, но глаза остались прежними пронзительно голубыми. Я упала в его объятия, и дикая радость овладела мной.
Он долго удерживал меня, а затем слегка отстранил и посмотрел мне в лицо долгим изучающим взглядом.
— Все та же Кэт, — сказал он.
— О, Джейк, — ответила я, — сколько времени прошло!
Мы пошли домой. Он в изумлении смотрел на дом, трогая камень, восхищаясь и любуясь им.
Как он, должно быть, мечтал долгие годы о доме, о нашей жизни здесь, обо мне!
— Мы не подготовились к встрече, — начала я. — Если 6 мы только знали, устроили бы такой праздник…
— Ладно, — ответил он. — Достаточно того, что я дома.
* * *
Нам было, о чем поговорить, так много рассказать друг другу. Постепенно, по кусочкам я восстановила целиком историю того, что приключилось с Джейком в течение этих долгих лет.
Я узнала, как они столкнулись с испанцами и Джейк, преследуя один из галионов, отстал от остальной флотилии — Испанец удрал, а «Вздыбленный лев» получил серьезные повреждения. Чувствуя, что судно не может выдержать долгого плаванья, Джейк был вынужден искать подходящее место для ремонта. Это оказалось нелегкой задачей на побережье, где в любой момент могли появиться испанцы. Джейк знал этот берег и полагал, что угрозами и уговорами может заставить туземцев помочь ему починить судно.
О, это была история о крушении надежд, невзгодах и лишениях.
Я могла почувствовать всю силу ярости, которую он испытал, когда, покинув судно и продвинувшись в глубь материка на какие-то пятьдесят миль, он и его люди попали в руки испанцев.
Гордый Джейк! Попасть в их руки — это должно было привести его в бешенство.
Он не сразу рассказал всю историю целиком. Я узнавала отдельные эпизоды, собирая их по кусочкам. Я обещала себе: «Я раскрою во всех подробностях эту ужасную историю о том, что удерживало его вдали от нас все эти годы».
Я слушала урывками о том, как их сковали и повели сквозь джунгли, о мучивших их москитах, о пиявках, впивавшихся в конечности, когда они пытались, чтобы успокоить боль, охладить их в воде. Но хуже всего было знать, что они рабы испанцев.
Ему пришлось провести в джунглях два года, прежде чем их отправили морем в Испанию. Джейка заключили в тюрьму и-с ним около тридцати членов его команды, остававшихся к тому времени в живых. Они знали, что их ждет… инквизиция. Не могли ждать снисхождения люди, которые плавали по морям для того, чтобы грабить и разорять испанцев и уничтожать их.
К счастью для Джейка — хотя в тех обстоятельствах это было трудно назвать счастьем — их галион столкнулся в Средиземном море с несколькими турецкими пиратскими судами, и в схватке галион был разбит. Джейк и его люди, закованные в трюме испанского судна, попали в плен к туркам.
Мой бедный Джейк, проданный в рабство! Но один маленький счастливый случай все же был: его взяли, вместе с уцелевшими членами команды на галеры, где 1 они, прикованные к веслам, провели многие годы.
Он потерял счет дням, но всегда с ним оставалась уверенность, что придет день, когда он вырвется из плена. Он внушал своим товарищам: настанет день, когда им предстоит вернуться в Англию.
Он говорил мне, как мечтал о возвращении домой, ни на миг не позволяя себе усомниться в этом.
Из его живых рассказов я узнала и о беспрерывном каторжном труде, и о зловонье бараков, о гонге, зовущем на работу, и плетке надсмотрщика, занесенной над ослабевшим.
— О, Джейк, — стонала я, — что они с тобой сделали!
Нет, он остался прежним. Он возвратился, не так, ли? Все моряки, покидая дом, знают, что они идут навстречу опасности. Ему на море всю жизнь сопутствовала удача до того злополучного дня, когда он погнался за испанцем и на свою беду отправился в глубь суши искать помощи у туземцев на территории, занятой проклятым врагом.
— Я постоянно старался выкроить какое-то время, — говорил он. — Я рассчитывал каждую рабочую минуту. Иногда мы отдыхали от кандалов, ведь никто не хотел нашей смерти. У меня добрые и преданные друзья, и мы не теряли времени даром.
Потом он мне все расскажет, все кошмарные подробности. Но сначала мне хотелось узнать, как он попал домой.
Он и еще около пятидесяти рабов напали на турецкого капитана. Они завладели судном и после многих приключений на море пришли, наконец, в Плимут.
Я сказала, что теперь я никуда его не отпущу. Ему нужно поправить здоровье, я буду ухаживать за ним.
