Во-вторых, хотя лишь очень немногие (как правило, менее 2 %) спонтанно приравнивают счастье либо к гармонии, либо к изобилию в наших опросах (в которых мы просим людей вспомнить недавнее событие, сделавшее их счастливыми), почти каждый может согласиться с обоими определениями, если ему их озвучить. Это предполагает, что и гармония, и изобилие, по крайней мере в какой-то степени, знакомы всем; следовательно, большинство способно применять любое из этих чувств как определение счастья.
Воплощение счастья
Определение счастья – то есть наличие конкретного представления о том, что означает для вас счастье, – первый из двух шагов в первом упражнении «на счастье». Второй шаг – вычислить тот набор факторов, которые делают вас счастливым в том смысле, в каком вы счастье определили. Этот шаг включает вспоминание предыдущих случаев, когда вы чувствовали себя счастливым в том плане, в каком определили для себя счастье, и составление списка факторов – видов деятельности, людей, предметов, переживаний и так далее, – которые были триггерами этого положительного чувства. Например, если вы решили определять счастье как любовь/контакт, то возвращайтесь мысленно к тем случаям, когда ощущали эту эмоцию, и выявляйте ее детерминанты (например, общение с друзьями, отпуск с семьей). Аналогичным образом, определив счастье как гармонию, вы вспомните факторы (например, утреннюю пробежку, практику осознания), которые побуждали вас ощутить эту эмоцию. Иными словами, второй шаг включает создание «портфолио» факторов (картин, песен, людей и занятий), которые, как вы полагаете, являются надежными детерминантами счастья в том смысле, как вы его определяете.
Первое упражнение «на счастье»
Первое упражнение «на счастье» включает эти два этапа для повышения уровня счастья: определение счастья и его воплощение. Для этого и других упражнений «на счастье», обсуждаемых здесь, вы найдете подробные инструкции на вебсайте книги, а сокращенные инструкции – в данной главе. Однако прежде чем вы перейдете к инструкциям, будет полезно бегло обсудить, почему эти два этапа упражнения позволят вам одолеть первый смертный «грех» против счастья – грех его обесценивания.
Вспомните, что одна из причин, по которым мы обесцениваем счастье, – отсутствие у нас конкретного представления, что́ оно для нас означает. Первый шаг в упражнении – определение счастья – устраняет эту причину. Другая причина – негативные убеждения, например «счастье сделает меня ленивым», или «счастье сделает меня эгоистом», или «счастье мимолетно». В зависимости от того, как человек определяет счастье, первое упражнение позволит устранить и эту причину. Определение счастья как «истинной гордости» (того чувства, когда мы верим, что достигли чего-то сто́ящего) поможет нам преодолеть убеждение, что счастье ассоциируется с ленью, поскольку достичь чего-то сто́ящего трудно без сосредоточенных усилий. Аналогичным образом приравнивание счастья к любви/контакту поможет преодолеть убеждение, что оно делает нас эгоистичными. И точно так же, приравнивая счастье к гармонии или изобилию, мы можем преодолеть убежденность в его мимолетности.
Последняя причина обесценивания счастья – максимизация средств, тенденция фокусироваться на средствах его достижения, а не на самом счастье. Одна из причин, по которым мы становимся жертвами максимизации средств, – то, что мы не рассматриваем осознанно последствия для счастья, к которым приведут наши суждения и решения. Оба этапа в первом упражнении «на счастье» способны решить эту проблему. Прилагая усилия для определения счастья, мы осознаём типы суждений и решений, которые нам нужно принять, чтобы повысить свой уровень счастья.
Заметьте, что преодоление склонности обесценивать счастье, вероятно, потребует много времени и сознательных усилий с вашей стороны. Одна из причин этого в том, что большинство из нас воспитывают с установкой на обесценивание счастья с самого детства. Я, например, помню одно событие с участием моего сына, когда я поймал себя на том, что «учу» его обесценивать счастье. Когда моему сыну было около трех лет, он увидел в нашем районе мальчика, который катался на одной из этих хорошеньких игрушечных машинок, и, естественно, захотел такую же себе. Он сумел уговорить нас купить ее. Мы заказали ее через Интернет, и вскоре она прибыла к нам домой в большой коричневой коробке. Сын, понятное дело, пришел в экстаз от своей новой игрушки и был по уши влюблен в нее… целых три дня. После этого он хотел играть только с коробкой, в которой привезли машину. Почему? Потому что был в то время очарован мультяшным персонажем по имени Хэмилтон-Свинка, который, очевидно, жил в такой коробке. Помнится, я ужасно расстроился. Я хотел, чтобы мой сын играл с машиной, потому что (проклятье!) она стоила дороже коробки. Но потом до меня внезапно дошло: вот он я, пытаюсь приучить своего сына отдавать приоритет рациональному расходованию средств, а не счастью! Я осознал, что на самом деле для меня не должно быть важно, как мой сын получает удовольствие, коль скоро он его получает. Именно потому, что мы внушаем своим детям, что́ они должны ценить (деньги, рациональность расходования средств, статус, красоту, власть и т. д.), они упускают из виду то, что делает их по-настоящему счастливыми. Уверен, было множество других случаев, в которых я не сумел избежать этого греха. К тому же я не единственный, от кого мой сын узнаёт «правила жизни». Так что, поскольку тенденция обесценивать счастье широко распространена, вероятно, он тоже, как и остальные, вырастет психологически запрограммированным на это.
Это означает, что для того, чтобы вести жизнь, полную счастья и удовлетворенности, потребуется нечто большее, чем просто выяснить его детерминанты; еще потребуется все лучше и лучше осознавать, когда, как и почему мы склонны его обесценивать, а еще понадобится воспитывать первую привычку очень счастливых людей: отдавать приоритет счастью, но не гнаться за ним.
Второй смертный «грех» против счастья: погоня за превосходством
Когда моему сыну было три года, он ходил в детский сад неподалеку от нашего дома. Однажды, подбросив его в садик, я поехал в прекрасном расположении духа на работу и вдруг заметил, что забыл отдать ему коробку с обедом. Ругаясь себе под нос (что там говорят насчет повторения задачи, которая вызывает раздражение?), я развернулся на 180 градусов и поехал обратно. В комнате, где занималась его группа, все дети, включая моего сына, сидели кружком вокруг учителя музыки. Учитель с гитарой в руках наигрывал аккорды известной песни, призывая детей вместе спеть ее. Как это свойственно трехлеткам, большинство детей дурачились, щекотали друг друга и издавали забавные звуки. Я с удовольствием отметил, что мой сын наряду с несколькими другими детьми уделяет полное внимание учителю.
Учитель оказался хорош – и в музыке, и в мотивировании детей. Он с энтузиазмом кивал тем детям, которые пели, и терпеливо пытался вовлечь в занятие других. Однако через пару минут стало ясно, что ему не удается удержать внимание детей, которые дурачились. Он начал фокусироваться – путем визуального контакта и улыбок – на детях, которые пели. В этот момент началась некая более тонкая игра. Среди поющих был один, который пел особенно хорошо (это был не мой сын). Я заметил, что выдающиеся певческие способности этого мальчика (назовем его Беном) произвели впечатление на учителя. Хотя он старался создавать визуальный контакт со всеми поющими детьми, я видел, что он уделяет особенное внимание Бену.
