— Олоннэ что, ума лишился этот хлам собирать? — пробурчал Блейк.
Но вот они расчистили проход и спустились по уходящему косо вниз проходу.
Пройдя совсем немного — футов двадцать-тридцать, они оказались в низкой широкой пещерке — сестре той, что оставили выше. Джон поднял факел, и помещение озарилось тусклым светом, выхватившим из мрака высящиеся до самого потолка штабеля золотых слитков у дальней стены.
Вдоль остальных теснились огромные дубовые сундуки, два из которых, обитые вздувшейся кожей красного цвета, выделялись из общего ряда наличием на их крышках тиснёных дворянских гербов. Как пояснил Тизер, они принадлежали когда-то одному испанскому гранду, и именно в них Олоннэ хранил свою персональную долю награбленного. Тут же стояли небольшие мешки, в которых были навалены золотые ожерелья, серьги, перстни, диадемы и браслеты — наследие давно умерших ацтекских ювелиров.
Время взяло своё — кожаные сумки сгнили и развалились, разбрасывая по полу потоки золотых и серебряных монет. Из проеденных гнилью и влагой отверстий высыпались огромные необработанные изумруды; рубины — тёмные, как кровь; сапфиры, мерцающие в неровном свете; топазы; аметисты; жемчужины...
У одной стены выстроился ряд небольших деревянных ящиков. Бока тех, что сверху, со временем отвалились, и в них незваные гости увидели торцы массивных грубых золотых слитков — сотни и сотни.
К другой стене были свалены ящики и сумки самых разных форм и размеров, некоторые из них перевернулись и раскрылись, представляя взору золотые кубки с искусной отделкой.
Едва ли способный дышать, Питер услышал треск, затем звон — разорвалась гнилая сумка, из которой заструились мелкие самородки... В тот же миг голос Джона вернул его в реальный мир, и волшебное наваждение исчезло:
— Подготовьтесь поднять всё на поверхность, — распорядился пиратский капитан.
Им потребовался почти час, чтобы по цепочке передать сокровища Олоннэ, а потом в два раза больше времени, чтобы с помощью канатов и блоков спустить их вниз и перетащить в шлюпки.
Когда наконец работа была закончена, все только что не падали с ног от усталости и предвкушения раздела добычи.
* * *
— Впечатляет, не правда ли? — самодовольно заметил Джон, кивая на штабеля золотых слитков, занявших добрую половину его просторной каюты.
— Взгляни на этот, — протянул Джон Питеру золотой брусок с выбитым на нём гербом и многочисленными клеймами. — Португальский. А вот из Испании, — снял он сверху другой. — Золото со всего мира. Эх, я прямо не смогу уснуть!.. А вот погляди — что за знатная штука! Пожалуй, я бы её себе оставил.
В руках капитана было индейское золотое блюдо с изображением скелетов. Скелеты эти не лежали смирно как положено, а занимались делами, более приличествующими живым — собирали фрукты и кукурузу, играли на флейте, прогуливались нарами, готовили обед на очаге... В центре блюда важного вида костяк в длиннополом одеянии сидел в высоком кресле, держа в руках череп, и с интересом его рассматривал.
— Вот, Питер, смотри, — наставительно сказал Окорок. — Тот парень, который сделал эту тарелку, понимал, что такое жизнь. «Завтра — слишком поздно: живи сегодня», — рассмеялся он.
Питер угрюмо кивнул. За бодрячеством и наигранным весельем кэпа проступала нешуточная озабоченность. Несметные сокровища не давали покоя не только Джону. Люди изобретали самые фантастические предлоги, чтобы на минутку заскочить в капитанскую каюту и увидеть, пощупать, подержать в руках, попробовать на зуб и даже понюхать заветные бруски жёлтого металла.
Джон, хотя и неохотно, но давал разрешение — ибо по пиратским обычаям никому не имел права отказать. Заворожённые блеском золота корсары подолгу перебирали монеты, отчеканенные при уже умерших королях, или древние поделки сгинувших индейских империй. Охая от натуги, они взвешивали на ладони увесистые слитки, любуясь тяжёлым жирным блеском и сравнивая изделия между собой. Потом уходили, с сожалением оглядываясь, и снова возвращались...
В принципе ничего плохого в этом не было, и большинство достаточно спокойно относились к тому, что вся добыча хранится у капитана. Но завелись в команде и другие настроения.
Люди разные — были и такие, которые, никому не доверяя, подозревали всех в том, что их хотят обмануть, облапошить, обвести вокруг пальца и лишить законной доли добычи. Они вели бесконечные подсчёты на клочках бумаги или прямо на палубе, выцарапывая цифры остриём ножа, что-то бормоча под нос. Неграмотные просили грамотных пересчитать или проводили подсчёты с помощью перекладываемых щепочек и камешков.
Мало-помалу жадность и сомнения заразили почти всех. Люди стали угрюмыми, настороженными, и всё больше шушукались по углам. Прекратились шутки и смех, а матросские кубрики с каждым часом всё больше напоминали кладбищенские склепы.
Пожалуй, единственным, кого не беспокоило золото, был слепой Тизер Дарби — должно быть, он вполне доверял партнёрам. Впрочем, возможно, дело в том, что он просто не видел сводящего с ума жёлтого блеска?
Поминутно кто-то подбегал к Харвуду и задавал вопрос о своей доле.
— Я не узнаю парней! — ворчал квартирмейстер. — Никогда такого не было! Словно толстосумы из Сити. Только о том и пекутся, как бы их не обсчитали. Я того и гляди превращусь в какого-нибудь паршивого стряпчего с биржи!.. Мистер Эванс, — осведомился квартирмейстер у доктора. — Не заболела ли чем команда?
— Команда здорова, — с невесёлой улыбкой ответил доктор и многозначительно постучал пальцем по черепу. — Это золото им не даст покоя, вот в чём проблема. — Внимательно посмотрев на Джона и Харвуда, он покачал головой и добавил: — Вижу, что и вас, мои друзья, затронул сей заразный недуг! Знаете, неизвестно что хуже, когда золота слишком много, или когда его нет вовсе. Джаспер мне по секрету сказал, что опасается бунта.
Окорок задумчиво потёр подбородок:
— Команда и в самом деле в таком настроении, что чёрт знает что может случиться. К тому же ещё кое-кто волками смотрит на команду леди Шарп.
Невесело усмехнувшись, Харвуд сказал:
— Мой тебе совет, Окорок: спрячь всё это добро, убери с глаз долой и никому больше не показывай. Тогда, возможно, люди утихомирятся. Иначе нас всех может ожидать зверская поножовщина, после которой корабль придётся отмывать месяц — если будет кому!
Сказано — сделано. По приказу капитана старый Родриго установил фальшивую переборку в бывшем пассажирском салоне, отгородив большую его часть. Туда и перенесли золото, выставив караул у входа. А команде объявили, что никто больше не прикоснётся к слиткам, пока не дойдут до безопасного места, где можно будет поделить добычу по совести. Одновременно Джон вызвал в каюту Беатрис и посвятил её в возникшие проблемы.
— Золото туманит мозги не хуже рома, — заметила она. — Это мне отец объяснял, копта я ещё пешком под стол ходила... Кстати — куда нам идти? Я бы лично двинула к чертям сразу из Вест-Индии — благо запасы позволят дойти до Азор или до португальских островов Принсипи и Сан-Томе! А там взять воды с солониной, да и в Европу. Но вот боюсь наши не одобрят!
