— А с чего бы ты начал?
Он сразу стал серьёзен.
— Яма для фундамента начала осыпаться. Нужно подправить.
— Что ж, я пришлю тебе в помощь всех своих крепостных. А ты уж проследи, чтобы работа была спешной и все выровняли до начала посевных работ. Не хочу отрывать людей от земли, если, конечно, среди них, не найдутся такие, которые захотят подработать на строительстве. А в городе надо будет нанять самых опытных рабочих.
Мы спешились и отпустили лошадей. Саймон перечислял: потребуется столько-то камня, столько-то леса, столько-то строителей. Он считал, что заготовленного сейчас строительного материала вполне хватит на первых порах. Но мне придётся проследить, чтобы поставка материалов осуществлялась постоянно. Где мы будем добывать камень? В самом Норфолке не было каменоломен, так что придётся его покупать по рыночной цене в Нортгемптоне или Линкольншире. А это дорого, очень дорого, но я буду из кожи лезть, чтобы справиться. Ведь недаром же я был тамплиером — умел заключать сделки.
В какой-то миг я увидел Риган. Она стояла недалеко от нас, слушала, и по её лицу текли слёзы. Я осёкся. Как же мы смело взялись распоряжаться тем, что мне ещё не принадлежало. И я ещё не знал, удастся ли мне уладить с ней вопрос о Гронвуде полюбовно.
Почувствовав мой взгляд, женщина двинулась прочь. Один из охранников подвёл к ней лошадь и придерживал стремя, пока она садилась. Я бросился было следом, окликнул, но она сделала жест, требуя, чтобы её оставили в одиночестве.
Стражник, похоже, решил, что это я её обидел, и довольно грубо спросил, какое у меня дело к леди Риган? Саксы — никакого раболепия. Но свою госпожу-нормандку явно любили.
— Как тебя зовут, солдат? — спросил я.
Хмурый, небритый воин смотрел исподлобья:
— Утрэд сын Цедрика, сэр.
— Ты славный парень, Утрэд. И можешь узнать, что я не причинил твоей хозяйке никакой обиды. Разве тебе неизвестно, кто я такой?.. Тогда покажи всё тут.
В Незерби я вернулся поздно. Риган была в ткацкой. Когда я вошёл, она работала за станком, но тут же велела одной из прислужниц принести мне поесть. Я сел у стены с миской на коленях, отослав прислугу.
— Нам надо поговорить, Риган, — сказал я через какое-то время. Я нарочито обратился к ней только по имени, как к родственнице. Видел, как челнок на миг замер у неё в руках, но потом она продолжила работу.
— Вам нечего опасаться меня, сэр Эдгар. Я не собираюсь предъявлять свои права на Гронвуд. Думаю, меня устроит любая другая откупная, скажем, вы отпишете мне доход с трёх мельниц за несколько лет, и это окупит мою вдовью часть. Я же вскоре уеду.
Какое-то время мы молчали, и она по-прежнему двигала челнок по нитям, натянутым на раму станка.
— Тебе будет горько потерять Гронвуд? — спросил я немного погодя.
— Было бы горько, если бы я не увидела... не поняла, что вы хотите сделать то, что и Этельстан. Замок был целью его жизни. Это было как исполнение обета, как мечта. Сколько же сил он приложил, чтобы воплотить её в жизнь. Я даже немного ревновала его к Гронвуду. Он жил им. А когда умирал, очень сокрушался, что сделал так мало.
— Он сделал очень много, Риган.
— Да. Но сам он так не считал. А сегодня, когда вы были там... Я ведь видела в вас тот же огонь, то же желание, что и в моём бедном супруге — упокой, Господи, его душу. И я хочу, чтобы Гронвуд остался у вас, в семье Армстронгов.
Я вдруг ощутил потаённый стыд. Эта женщина была даже более член семьи, чем я — пришелец со своими честолюбивыми устремлениями.
— Я построю этот замок, Риган. Такой замок, какого ещё не видели в здешних краях. И он будет достоин памяти Этельстана Армстронга.
Она чуть улыбнулась:
— Только вот я его уже не увижу.
— Но обязательно ли тебе уезжать? Какие у тебя планы?
— Я поеду домой, в Шропшир. Там я поступлю в обитель Девы Марии Шруйсберийской, как когда-то решила, ещё до замужества. У меня в Шропшире три больших поместья — Тависток, Круэл и Орнейль. Доходы с них станут моим вкладом при поступлении в монастырь.
Название своих земель она произнесла с гордостью, сделав особое ударение на последнем, видимо, самом значительном. Я тоже невольно обратил внимание на звучание этого названия — Орнейль. Оно мне было словно бы знакомо. Но тогда я не придал этому значения.
— Почему ты хочешь уйти от мира, Риган? Ты ещё не старая, сильная женщина, и ты ещё можешь выйти замуж, завести семью.
Женщина негромко засмеялась:
— Ну нет. Я уже исчерпала отведённый мне запас любви и счастья, и на меньшее не польщусь никогда. А то, что я решила принять обет... Я никогда не была красавицей и всегда знала, что однажды приму постриг. Это обдуманное решение. Я не хотела замуж, зная, что муж не будет нежен с такой дурнушкой, как я. А у меня достаточно гордости, чтобы не отдавать всю себя тому, для кого я буду обязательным, но неприятным дополнениям к моему приданому. Поэтому, хоть я и выросла при королевском дворе и люблю мир с его роскошью, страстями и грехами, я знала свою дальнейшую судьбу — однажды я покину всё это и стану монахиней. И видит Бог, я не считаю это для себя жертвой. Я ведь очень честолюбивая женщина, сэр, и монаший клобук виделся мне лишь первой ступенью к дальнейшему возвышению. Я расчётлива и знаю, что такой вклад, как доход с моих маноров
[22], моя нормандская кровь и моё знакомство и дружба с Матильдой Английской — хорошее подспорье, чтобы однажды стать аббатисой. А аббатисой я хотела стать всегда. Ведь это единственная возможная карьера для женщины благородного происхождения. Аббатиса по силе и могуществу — это тот же лорд-землевладелец. Она управляет землями, поместьями, деревнями, рыцарями; она по своему усмотрению взимает арендную плату и заключает торговые сделки, судит своих подданных и отдаёт приказы. Она имеет неограниченную власть, живёт в богатстве и никому, кроме епископа, не подчиняется.
— А как же мысли о божественном? — скорее иронично, чем строго спросил я.
Риган серьёзно поглядела на меня:
— Если я смогу править и делать добро людям — это ли не наивысшее служение Господу здесь, на земле?
Да, она была права в выборе своей стези. А не прав был я, когда подозревал в ней расчёт заменить мной Этельстана. Она мудрая женщина и понимает, что если брак и сделка, то скорее для мужчины, который ищет в супружестве удобства и выгоды. Женщине же в семье нужны любовь и нежность. А Риган уже получила это, живя с моим братом.
Я встал и подбросил дров в очаг.
— У меня есть к тебе просьба, сестрица, — я впервые назвал её так, и она улыбнулась.
Я обеими руками откинул за плечи свои отросшие волосы — они выгорели едва не до белизны и уже покрывали лопатки.
