— Это и есть твоя хозяйка, Утрэд?
Нас тут же окружили любопытные, но леди Риган сердито на них прикрикнула:
— Разве вам нечем заняться? Я слышу, что-то пригорает.
Она повернулась к Утрэду, кажется, велела ему остаться здесь и перекусить с дороги, а меня жестом пригласила следовать за собой.
Мы пересекли просторный двор, поднялись по наружной лестнице в стороне от главного входа и оказались в помещении с бревенчатыми стенами. Повсюду висели связки сухих трав. На столе возле очага были расставлены блюда и кувшины, к которым, похоже, ещё никто не притрагивался.
Леди Риган указала мне на лавку у стола:
— Думаю, вам будет неплохо подкрепиться с дороги.
Я села, но не стала есть. Из-за двери в соседний покой доносился шум, крики, смех, бренчание струн. Но леди Риган не спешила вывести меня к гостям и представить хозяину. Вместо этого она придвинула мне тарелку с отбивными, пюре из горошка и горку пирожков.
Я была очень голодна, но под изучающим взглядом хозяйки не могла проглотить ни кусочка. К тому же она подала мне белоснежную салфетку, столовый нож и ещё какой-то предмет, наподобие маленьких вил — это чтобы не испачкать руки, как она сказала. Нас в монастыре учили красиво, благопристойно есть, но что делать с этими вилами, я просто не знала. Она это поняла и объяснила. Однако от этого я почувствовала себя грубой мужичкой и лишь надменно поглядела на неё:
— Благодарю, но я не голодна.
— Разве? А мне показалось, что вид у вас совсем измождённый. Выпейте хоть вина — оно вернёт краску вашим щекам.
Вино было тёмное, густое и сладкое, как ягоды. Но когда я опорожнила кубок, леди Риган глянула на меня с удивлением:
— Ого, девушка. Разве вам не говорили, что южные вина не пьют как родниковую воду? Да ещё и на голодный желудок.
Я поняла, что опять делаю что-то не так. И сердито сказала — разве не она сама предложила мне выпить? По нашим традициям, я бы проявила неуважение к хозяйке, не приняв чашу. Она отвела взгляд, пробормотав только, что совсем не то имела в виду, но теперь мне непременно следует поесть, иначе я опьянею.
— Миледи, — начала я, — мне не совсем ясно, отчего вы тут потчуете меня, а не проводите к лорду шерифу.
Тут она сказала, что ещё не имела возможности переговорить о случившемся с Эдгаром. Да и сейчас время не самое подходящее, а вот через пару дней она непременно все сообщит и постарается представить меня. Я слушала её, но в голове у меня зашумело, приятное тепло разливалось по телу, и вместе с тем появилось раздражение.
И тогда я стала объяснять, как мне нужно, чтобы Эдгар вступился за моих людей, чтобы заставил Ансельма понять, что крестьяне бедствуют и их стычка с Уло — лишь ответ на его беззакония.
Она печально глядела на меня:
— Боюсь, леди, что вы просто несмышлёныш, который впервые столкнулся с тяготами жизни.
— Нет, не впервые. Я и раньше защищала своих людей. Просто я последняя в роду, и кроме меня больше некому за них вступиться.
— Это благородно. Но разве вы прибыли только за этим?
Я возмутилась. Эта женщина явно не глупа, но по какому праву?.. И почему решила, что выполнение столь важного для меня вопроса должно откладываться по её воле?
— Миледи, у меня каждый час на счету, я не могу ждать.
— И всё же придётся.
— Вы не желаете свести меня с шерифом? Тогда я пойду к нему сама.
Я попыталась встать, но она удержала меня за руку. Стала что-то объяснять про старые обычаи на йоль, говорила, что женщинам лучше не появляться на пиру, пока мужчины не отдадут дань традициям. Я смотрела на неё, но плохо понимала. Из внутренних покоев по-прежнему долетали взрывы хохота, выкрики, хриплое пение. Этот шум мешал мне сосредоточиться на словах леди Риган. Почему-то у меня появилось ощущение, что эта женщина, имеющая на непонятных правах такую власть в усадьбе, просто не хочет, чтобы я встретилась с Эдгаром. Наверное, она, старая и некрасивая, не желает, чтобы я, Бог весть откуда появившаяся девчонка, встала меж ней и красавцем Эдгаром. А ведь она даже не догадывается, что я приехала, по сути, свататься. И всё твердит что-то про йоль.
Я надменно поглядела на неё:
— При чём тут йоль? Нас в монастыре учили, что это старый богомерзкий обычай, сохранившийся со времён язычества.
Она странно поглядела на меня:
— Ах да, я и забыла, что вас вырастили в монастыре. И на вас монашеское одеяние. Но почему-то вы не выглядите монахиней.
И опять этот её оценивающий, чуть насмешливый взгляд, который так меня раздражал. Я сказала:
— Я и не монахиня, миледи. И не хочу выглядеть монахиней. Конечно, у меня нет таких красивых одеяний, как у вас, но я рассчитываю понравиться эрлу Эдгару.
Её брови изумлённо взметнулись. В глазах насмешка. У меня путались мысли, но я поняла, что сказала что-то не то. По крайней мере, ранее я не собиралась ей это говорить.
— Во имя Господа! — улыбнулась Риган.— Итак, вы, птенчик, рассчитываете пленить Эдгара Армстронга? Для того чтобы он взял вашу сторону в мятеже?
— А вы были бы против?
— Воистину так. Незачем ему впутываться в это дело. Он и так не в ладах с аббатом из Бери-Сент-Эдмундса. Я даже не знаю теперь — имеет ли мне смысл устраивать вашу встречу. Вы мятежница, девушка, и то, во что вы хотите его вовлечь...
— Так вы против? О, я поняла это сразу! А если я скажу, что прибыла составить с Эдгаром договор о браке меж нами? У меня нет ни отца, ни иного старшего родственника, чтобы сделать это за меня, а мой опекун Ансельм — мой враг, и только Эдгар сможет защитить меня...
Кажется, я опьянела. Говорила то, что и не намеревалась. И говорила несвязанно, путано объясняя зачем-то ей, как Эдгару будет выгоден брак со мной. Но леди Риган меня перебила:
— Вот что, дитя, у тебя ничего из этого не получится.
— Отчего же? Из-за вас? Вы сами решили женить его на себе?
Её лицо побледнело. Она встала:
— Я вижу, либо вы пьяны, либо вас в монастыре не научили хорошим манерам. Что же до меня и Эдгара... Скажу только, что есть немало дам и девиц, какие хотели бы видеть его своим супругом, но у них нет на это шансов. Как нет ни у меня, ни у вас.
— Мне надо встретиться с ним! — почти кричала я.
Я резко встала и шагнула к двери во внутренние покои. Но леди Риган опередила меня, загородила дверь:
— Ради Бога, не надо туда входить. Это для вашего же блага. Вспомните, в вас течёт кровь великого Хэрварда, и вы не должны себя вести как беспутная девка.
— Слышите? — прервала я её.
Там, за дверью, куда она не желала меня впускать, раздавалось пение. И пели о моём деде Хэрварде.
