Граф только пожал плечами:
— Саксонка? Моя любовница? Вас ввели в заблуждение, мадам. Гронвуд только ваш замок. Он построен для вас. И он вас ждёт. Мы отправляемся туда немедленно.
Я отвернулся, когда они обнялись. Что ж, янтарное колье, да ещё замок в придачу — тут чьё угодно сердце растает.
Когда я увидел Гронвуд Кастл, моя ненависть к Эдгару Армстронгу достигла предела. И тем не менее я не мог сдержать восхищения — я, который видел немало крепостей и замков вельмож и королей.
Гронвуд ещё пах свежей побелкой, олифой и древесиной, но как он был великолепен! Эти резные каменные своды, эти полукруглые арки, витые колонны, винтовые лестницы, это потрясающее центральное окно с витражами, которые могли бы украсить самые знаменитые соборы Европы!
Окончательно достроенной была только главная башня — донжон. На окружающие цитадель могучие стены каменщики ещё поднимали грузы, слышался стук мастерков. Во внешних дворах всюду громоздились кучи щебня, корыта с известковым раствором. Однако легко было представить, как будет выглядеть Гронвуд после завершения работ. В центре — величественный донжон, могучая башня, каждый из шести углов которой венчают навесные дозорные башенки. Вокруг донжона — внутренний двор с садом, плацем для обучения воинов и часовней. Далее — внутренняя крепостная стена, чьи куртины
[64] соединяют круглые башни с помещениями для гарнизона и прочими службами. Вторая стена, несколько более низкая, но такая же мощная, охватывает обширное пространство внешнего двора, где расположены жилища челяди, хозяйственные постройки, скотные дворы, псарня и голубятня. В мощной надвратной башне закреплены цепи моста, переброшенного через наполненный водой ров, за рвом высится земляной вал, увенчанный частоколом из заострённых брёвен.
Таким образом, донжон был окружён тремя почти непреодолимыми линиями обороны, а снаружи, за стенами замка, шумел небольшой городок — из тех, что обычно возникают вокруг подобных твердынь. Здесь уже жили с семьями строители, кузнецы и каменщики, а по воскресным дням местное население съезжалось сюда на торги и возникал рынок.
И вот я целыми днями бродил по замку, все оглядывал, расспрашивал, даже своей заинтересованностью расположил к себе главного строителя Гронвуда, каменщика Саймона. Гронвуд Кастл, объяснял он, будет замком-крепостью, но со всеми удобствами и нововведениями, начиная от каминов с дымоходами и заканчивая отхожими местами с особой системой канализации. Прибавьте к этому роскошь отделки — дубовые панели на стенах, уютные ниши окон, галереи на изящных подпорках, а также богатство обстановки, все эти ковры, инкрустированную мебель, мягкие перины — и вы поймёте, что я почувствовал, оказавшись в Гронвуде. Это был замок моей мечты, замок, за обладание которым я отдал бы полжизни. И принадлежал он выскочке саксу, чей удел — разводить свиней и дышать дымом под тростниковой кровлей.
Я не могу объяснить, что всколыхнулось в моей душе. Гронвуд... Это было как первая любовь, как пожар в крови. И это при том, что внешне я оставался абсолютно спокоен. Даже словно замкнулся в себе. И всё размышлял, отчего мы — я и сакс Эдгар — оказались в столь неравном положении: он господин, я в подчинении. Простая случайность, удача — и вот он зять короля, граф Норфолк и владелец замка, в который я влюбился с первого взгляда. Но удача — вещь изменчивая. Я знавал сеньоров, которые попирали ногами смертных, а умирали в застенках. И дал себе слово, что стану злым роком Эдгара, сделаю всё, чтобы скинуть его.
И ключ к этому — Бэртрада. Именно она извлекла его из грязи и возвысила. Но тут у меня было некое преимущество — я пользовался её доверием, а он нет. Конечно, Бэртрада его жена и вынуждена повиноваться. Но в этом же заключалась и проблема — Бэрт не желала жить в послушании. А после того как она убедилась, что в Гронвуде нет никакой соперницы, её влюблённость в мужа снова пошла на убыль. Я видел, какой раздражённой была графиня после первой их ночи в Гронвуде. Заметил это и Эдгар, глядел на жену словно в недоумении. Вновь меж супругами стали происходить ссоры.
Стремясь во всём поддерживать Бэртраду, изо дня в день я разжигал её недовольство. Как-то Эдгар попросил жену быть немного приветливее с его бастардом Адамом. Однако Бэртраду при виде этого мальчишки передёргивало от отвращения.
— Не хватало ещё, чтоб я утирала сопли этому отродью сарацинки!
— Полегче, Бэрт. Ты должна быть снисходительна к Адаму, по крайней мере при его отце.
— Ты так считаешь?
Кровь Христова! Ну и прелесть же была Бэртрада, когда так спрашивала меня.
Я пояснял:
— Вы с графом Норфолком женаты уже более двух месяцев, спите вместе, и тем не менее ты всё ещё не понесла. А ведь наш саксонский вельможа ждёт не дождётся, что ты нарожаешь ему целый выводок сыновей. Раз уж ты пока не оправдываешь его надежд, то должна быть любезнее с его отпрыском.
Но я-то знал, насколько Бэрт не переносит детей. И от моих слов она так и вспыхивала, жаловалась на свою женскую участь, на приставания супруга, и, уж поверьте мне, ласковой с Адамом её вряд ли можно было назвать.
Однако Эдгар вскоре что-то заподозрил или наконец решил, что наша близость с Бэрт не соответствует её положению, и с этого времени стал предпринимать все для того, чтобы мы виделись с ней как можно реже. Вместе с тем ни мне, ни моим людям не было поручено никакого дела, и это был явный намёк на то, что мы, сорок крепких воинов, по сути, едим свой хлеб даром.
А потом мы и сами совершили ошибку: как-то напившись со скуки, изрядно набедокурили в одной из его деревень. Избили сельского старосту, поваляли женщин, подожгли пару хлевов. Когда сошёл хмель и мы поняли, что натворили, было уже поздно. Граф вызвал меня и первым делом холодно заметил, что мы не в завоёванной стране, а его долг — следить за порядком. Из нашего жалованья будет удержана сумма, необходимая для покрытия убытков, но, если подобное повториться, мы будем немедленно высланы из графства.
Однако закончил он неожиданно миролюбиво:
— Ты не глупый парень, Гуго, понимаешь, что содержу я вас только ради графини, но рано или поздно мне придётся решать, как с вами поступить. Некоторых всё же ушлют, но тех, кого я сочту достойными, я наделю землёй. Они смогут содержать себя сами и будут являться на службу только по вызову. Так что при наличии усердия ты вполне сможешь найти своё место.
Своё место! Я едва не взвыл. Что мне предлагал этот сакс!? Чтобы я стал мелким помещиком — а это то, чего я менее всего хотел. Вот если бы он возвысил меня, дал мне подходящую должность в управлении графством, что ж, может, тогда я бы и поменял своё мнение о нём. Хотя... Ничего я не желал более, чем занять его собственное место.
И я принялся отыскивать ошибки, совершенные Эдгаром. Как и любого вельможу, его наверняка можно поймать на злоупотреблении властью. Но король Генрих не глуп, он понимал, что на появление святых среди своих вассалов не может рассчитывать. И мне надо было выискать нечто такое, что всерьёз опорочит графа. Я стал разъезжать по всему графству, выведывать, выспрашивать. Так я узнал, что некоторые норманны недовольны тем, что их ставят вровень с саксами. Но в наше время это уже не повод. Генрих Боклерк сам стремился покровительствовать обоим народам, и возвышение самого Эдгара тому пример. Потом я узнал, что прекрасный граф поддерживает отношения с тамплиерами, а этот Орден полумонахов-полувоинов уже неоднократно будил подозрения Генриха.
