Немало любопытного я узнал и от аббата Ансельма. Сей прелат поведал мне о событиях мятежа прошлой зимой. Причём, выслушав все в изложении Ансельма, я понял, что Эдгар отнюдь не безгрешен в этом вопросе. Он ведь не покарал ни одного из саксонских мятежников, а главную зачинщицу мятежа, ту самую Гиту Вейк, даже возвеличил.
Была ещё и странная история с поисками Гая де Шампера. Сей рыцарь находился в розыске, и эмиссары короля то и дело прочёсывали английские графства, едва проходил слушок, что сэр Гай где-то появлялся. Вроде видели его и в Норфолке. Причём Эдгар при этом повёл себя несколько странно. Он зафрахтовал судно в порту Ярмута, и оно стояло без дела, пока неожиданно не отбыло. Причём с единственным пассажиром на борту, который по-дозрительно походил по описаниям на разыскиваемого изгоя.
Было немаловажным и то, что Эдгар поддерживал руку Стефана Блуаского. И как же я жалел, что в своё время пустил все на самотёк, мало прислушиваясь к тому, что доносила Клара. Теперь же я только зря пытался выпытать что-либо у этой потаскушки, ибо Клара влюбилась в каменщика Саймона и ничто другое её не интересовало. А так как он получал совсем неплохое жалованье, Клара мечтала женить его на себе.
Изыскивая способ навредить Эдгару, я обратил внимание даже на рынок под стенами Гронвуда. Дело в том, что позволять открываться рынкам — прерогатива короля. А Эдгар покровительствовал не только гронвудскому торгу, но и рынкам в Ай, в Восточном Ротерхеме и ещё в нескольких местечках, отовсюду получая плату. Но делать подобное без специальной лицензии означало обходить закон. Однако Эдгар всё же королевский зять, а родне многое прощается. Ну, заплатит сакс штраф в казну — у него столько денег, что с него не убудет. Вот если жалоба будет исходить от Бэртрады...
Выходит, я вернулся к тому, с чего начал, — надо постараться рассорить супругов. Однако за время их совместной жизни в Гронвуде в их отношениях наметился некий штиль. Эдгар часто бывал в отлучках, графиня оставалась тут госпожой, отдавала приказы, устраивала приёмы. Порой же, устав от празднеств, просто проводила дни, как добронравная супруга, за вышиванием. С иголкой и нитками она справлялась не хуже, чем Эдгар с метанием ножей. (Лично я, сколько ни упражнялся метать кинжалы, так и не достиг подобного мастерства, и меня брала досада, когда мои рыцари с восхищением обсуждали удивительную ловкость графа).
Итак, Бэртрада вышивала. И настроение её в такие часы было самое благодушное. Как тут расшевелить её, настраивая против мужа?
Тогда я решил навести справки про «датскую жену» Эдгара, Гиту Вейк, прозванную в округе Феей Туманов. Однако, как оказалось, разыскать прежнюю пассию графа было не так-то и просто. Она жила в болотистом краю фэнленда, почти никуда не выезжала, ни с кем не общалась. Но я выведал, что саксонка каждое воскресенье посещает церковь Святого Дунстана в фэнленде. И решил съездить туда. Ну хотя бы чтоб убедиться, так ли хороша пресловутая Фея Туманов.
Я прихватил с собой приятелей — Геривея Бритто, молодого Ральфа де Брийара и силача Теофиля, заинтересовав их знакомством с прекрасной мятежницей. Мы считали, что ни одна из этих бледных белобрысых саксонок не достойна и шнуровать башмачки красавицы Бэрт. Поглядеть же на её соперницу этим вертопрахам было забавно. К тому же ехать вместе не так опасно, ибо после нашей проделки в селениях о рыцарях графини пошла дурная слава. Я бы не решился в одиночку углубляться в фэны.
Уже давно настал ноябрь; день, когда мы выехали, выдался сырой, промозглый, холод пробирал до костей. Мы наняли проводника в ближайшем селении, и он вёл нас, как уверял, по самой короткой дороге, то есть по полному бездорожью.
Церковь возникла перед нами, как призрачное видение. Убогая такая церквушка с покосившейся колокольней, стоит у самой кромки вод. Однако у берега мы увидели немало лодок-плоскодонок, а к коряге на мысу было привязано несколько лошадей. Одна из них сразу привлекла наше внимание — белая стройная кобылица, с гибкой шеей, маленькой породистой головой, лёгкими ногами.
Я переглянулся со своими спутниками.
— Шлюха Эдгара уже здесь. Кто бы ещё мог иметь такую великолепную лошадь?
К началу службы мы опоздали и ввалились в церковь, когда священник уже приступил к таинству евхаристии. Наше появление вызвало смятение, прихожане начали беспокойно оглядываться.
Внутри церковь оказалась ветхой. Только поддерживавшие балки колонны новые, светлого дерева с резьбой. Казалось, если бы не они, то кровля могла бы в любой момент осесть на голову. Но прихожан здесь собралось довольно много. Женщины и мужчины располагались скученно, без деления на женскую и мужскую половины. В основном здесь собрались простолюдины, однако ближе к алтарю я заметил две пары, по виду явно из благородных — об этом свидетельствовали и почётное место, и их дорогие одежды. Я все осматривался, ощущая лёгкое недоумение. Почему-то я считал, что Гита Вейк должна прибыть одна. Неужели мы просчитались, её сегодня нет, а белая кобылица принадлежит кому-то иному?
Скучая, я рассеянно следил за ходом службы. Священник, настоящий сакс — соломенные волосы, борода во все стороны, — приготовлял хлеб и вино для претворения. Положенные слова произносил на неплохой латыни, однако, когда обращался к пастве, говорил исключительно на местном диалекте, из которого я ничего не мог уразуметь. Это начало меня раздражать.
— Эй, преподобный! Изволь вести службу так, чтобы мы хоть что-то могли понять.
Я сказал это нарочно громко и повелительно. Прихожане зашептались, а священник и ухом не повёл, продолжая бормотать нечто невразумительное. Обе стоявшие у алтаря пары оглянулись на мой голос. Однако моё внимание занимал священник, и я не обратил на них внимания. А вот Ральф подле меня даже слегка присвистнул.
— Три сотни щепок Святого Креста! Глядите, какая хорошенькая!
Он сказал это негромко и, заметив мой вопросительный взгляд, указал на одну из женщин у алтаря. Она уже отвернулась, и я теперь мог лицезреть только её затылок, покрытый белой шалью, да плечи, с которых струился дорогой лиловый плащ. Росточка небольшого, но осанка горделивая. Но тут моё внимание привлёк расположившийся подле неё рослый худощавый мужчина, типичный сакс, если судить по тому, что его плащ был сколот на плече, а ремни обуви крест-накрест обвивали голые ноги. На протяжении службы он то и дело оглядывался на нашу группу, и отнюдь не ласково. Я интуитивно ощутил исходящую от него угрозу. Да и из-под полы его накидки выглядывала рукоять секиры. А ещё я отметил, что, хоть шевелюра у него длиной почти до пояса, скоро он начнёт лысеть. Я бы не придал этому значения, если бы у самого не было той же проблемы. Поэтому я и стригся короче некуда — говорят, волосы так меньше лезут. А у этого сакса уже сейчас залысины на темени, да и сквозь длинные пряди на затылке проглядывает плешь.
По сути, мне дела до него не было. Меня интересовала только Гита Вейк. Поразмыслив немного, я пришёл к выводу, что девица подле враждебного сакса и есть она. А то, что он её сопровождает... Есть немало причин, по которым мужчина станет уделять внимание красивой легкодоступной женщине. Ральф вон всё твердит, что она прехорошенькая. И ещё я увидел её светлую косу, струящуюся по бархату плаща. А ведь мне говорили, что Гита Вейк светловолосая. Фея Туманов. Гм.
