Почему в 1509 г. Ливония согласилась с таким нарушением своих прав и приняла условия, столь выгодные для России? Н. А. Казакова связывала это с международной обстановкой — в 1508 г. мир с Россией заключило Великое княжество Литовское, в 1508 г. империя порекомендовала Плеттенбергу соблюдать мир с Московией, поскольку она слишком занята итальянскими войнами и не сможет оказать Ливонии никакой помощи в случае военного конфликта
[69]. Другой причиной податливости, по всей видимости, было то, что Россия, как показано Н. А. Казаковой, не очень-то дорожила своей балтийской торговлей.
Замок Венден
Историк искала ответ на вопрос: почему, вопреки очевидной выгоде, Россия почти на 20 лет с 1494 г. разрывает на Балтике свою торговлю с Ганзой, почему так легко идет на экономические санкции против Ливонии и требует для себя беспрецедентных льгот? Ответ, по ее мнению, кроется в том, что русские купцы легко переключались на торговлю с Данией и Швецией (через Ивангород и Выборг) или сухопутным путем с Великим княжеством Литовским. Потому они не страдали, в отличие от контрагентов, для которых потеря русского рынка была более чувствительной
[70]. И Ливония, и Ганза были готовы согласиться на льготы для русских, лишь бы они восстановили в Новгороде ганзейский двор и везли свои товары через ливонские порты.
Замок Нарва
Правда, стоит подчеркнуть, что позиция различных социальных сил в Ливонии быта разной. Договоры 1509 г. были заключены тандесгеррами. А вот ливонские города выступили с протестом против предоставления русским столь больших юридических льгот, в которых горожане усмотрели нарушение собственных прав, дарованных империей. Особенно бюргеров возмущали ограничение местной юрисдикции делами до 10 руб. и запрет на торговлю солью. Поэтому июльский съезд представителей ливонских городов в Вендене принял рецесс не выполнять данных положений договоров до прибытия посольства от Ганзы и согласования с ним всех спорных вопросов. До этого русским купцам разрешалось торговать только в Дерпте и Нарве (а не во всех ливонских городах, как по договору). Н. А. Казакова отмечает, что это решение было бессмысленным: в Дерпте и Нарве к тому времени русско-ливонская торговля восстановилась сама, на основе контрабандных связей, не дожидаясь договоров. Зато теперь по факту выгодные для России условия соглашений 1509 года, которых она давно добивалась, не соблюдались
[71].
В то же время Россия не спешила на практике возобновлять торг на прежних условиях, в 1510 г. все еще требуя вернуть «пограбленные» у русских купцов товары, отпустить пленных, выплатить компенсации погибшим, возвратить и очистить «полаты» и церкви русских негоциантов. Важным требованием было соблюдение церемониала, что именно Ливония должна просить о мире и возобновлении торга — прислать «челобитье». Без выполнения этих условий торгу не быть
[72]. Теперь все зависело от русско-ганзейских переговоров, которые и состоялись в 1510 году. Россия требовала запретить ввоз и торговлю солью, ограничить юрисдикцию местных судов делами до 10 рублей, в других случаях должен быть совместный суд, гарантировать неприкосновенность русских церквей и концов в немецких городах (Н. А. Казакова здесь справедливо замечает, что русские концы были только в ливонских городах, но не в германских, и этой статьей Россия намечала проникновение в собственно немецкие города)
[73]. В случае военного конфликта России с Ливонией, Швецией, Литвой Ганза была обязана соблюдать нейтралитет.
Самое раннее из существующих изображений русского торгового корабля. Гравюра 1598 г.
Ганза категорически отвергла русские требования как неприемлемые. Однако свою роль сыграла конкуренция. Если Ганза не хочет торговать с Россией, то это будут делать другие. Особая опасность исходила, как неоднократно отмечено исследователями, от банкирского дома Фуггеров
[74]. Поэтому уже в 1512 г. Рига, Ревель и Дерпт предложили открыть сепаратный торг только в этих городах, пока продолжаются переговоры с Ганзой. Россия отказала, требуя уступок от всех 73 ганзейских городов
[75].
Казакова считает, что этим предложением Ливония официально сняла запрет русской торговли в Ревеле и Риге. Но так ли это? Из грамоты этого не видно. Свой шаг навстречу сделала и Россия: готовился проект союзного договора со Священной Римской империей (миссия Георга Шнитценпаумера фон Зоннег 1513 г.), и, по Н. А. Казаковой, именно поэтому в Москве было решено уступить
[76].
В 1514 г. в Новгороде был заключен новый ганзейско-новгородский договор
[77]. Ганзейцы добились отмены финансового ценза в 10 рублей серебром для юрисдикции ливонских и немецких городов, но все равно по местному праву можно было рассматривать дела только без вынесения смертного приговора (в последнем случае предусматривался совместный суд). Был утвержден беспрепятственный проезд для купцов с обеих сторон, свобода торговли всеми видами товаров (в том числе солью и металлами, которые могут быть использованы для военных нужд), вводилось два вида торговли — по весу (в таких случаях взималась пошлина за вес) и по единицам объема (пошлина за вес не взималась). То есть здесь решение было компромиссное, для иностранных купцов осталась лазейка манипулировать с весом. Ганза брала на себя ответственность за пиратство на море и нападения на русских купцов вблизи своих берегов, а новгородцы — за ограбление «немецких торговых людей… на земле или на воде».
