Как справедливо замечает Н. А. Казакова, несомненным свидетельством роста русского торгового мореплавания является введение в договор отмены для русских кораблей «берегового права» — права местных жителей взять себе товары с корабля, потерпевшего кораблекрушение. Теперь разбитый корабль надо было возвращать со всем имуществом, за вычетом 10 % в пользу тех, кто помогал его спасти. Н. А. Казакова правильно указывает, что раньше данное правило для русских было просто неактуальным до XVI века они мало плавали в Германию на своих судах
[78]. Видимо, для 1514 г. проблема потерпевших крушение русских кораблей стала уже насущной, и статья договора свидетельствует, что Россия была вполне «вышедшая к морю» и постепенно осваивалась на морских пространствах.
Крупным конфликтом ознаменовался 1525 год — ивангородский наместник князь В. И. Оболенский писал в Ревель, что ивангородцам, новгородцам и псковичам чинятся немалые притеснения и обиды, им не дают подводы и погреба, сажают в темницы без суда. В источниках есть очень колоритное описание ревельской тюрьмы: «…теснота, господине, такова — друг на друге лежим, а из задка, господине, идет, воняет, от неволи человеку ести, кое з голоду не хотят умереть. А свету, господине, также мало: одно, господине, окъно, и то перебито в две ряд железом, а окно, господине, невелико, а хоромина, господине, посадники ново зделана, ино, господине, дух тяжел, ино с тоски нам пропасть»
[79]. Ливонцы мешают торговыми сделкам, грабят имущество, в том числе на море, по отношению к ним не выполняют договорных обязательств, и даже самого посла, который привез в Ревель эту грамоту с претензиями, «лаяли и каменьем шибали»
[80].
По мнению Н. А. Казаковой, в дальнейшем вплоть до 1550 г. содержание русско-ливонских договоров не изменялось (они перезаключались в 1521
[81], 1531
[82] и 1535
[83] годах). Содержание радикально переменилось в договоре 1550-го
[84] и особенно 1554 года
[85].
Крепость Ивангород
После 1515 г. начинается быстрое распространение русских купцов по всей Прибалтике, в том числе и в малых городах. Они торговали везде, несмотря на серьезный риск для жизни — бывало, что негоциант с товаром бесследно исчезал на территории Ливонии
[86]. Развитие экономических связей было налицо. Вместе с тем, в историографии распространено мнение, что к середине XVI в. Запад стремился «закрыть» Россию для торговли рядом товаров, ввести настоящую «торговую блокаду Московии». И что эта блокада и послужила одной из главных причин будущей Ливонской войны.
Тут надо разделять несколько моментов. Во-первых, торговая идеология Священной Римской империи в принципе не допускала торговли «стратегическими» товарами с варварским миром, к которому даже в XVI в. европейцы все еще относили и Россию. В качестве предостерегающего примера они ссылались на печальный опыт Великого Рима, который продавал оружие варварам — а потом они обратили его против империи.
Во-вторых, запреты на торговлю военными товарами с Россией со стороны Ганзы во многом инициировались Ливонией, которая справедливо полагала, что это оружие может легко обратиться против нее как ближайшего соседа русских. Это четко видно по торговле лошадьми — в Россию запрещался ввоз крупных коней, которые могли быть использованы в армии. Часто выходили и запреты других военных товаров. Так, в 1498 г. ландтаг в Валке запретил продажу русским меди, ландтаг 1499 г. запретил продажу доспехов, пушек, пороха, селитры и даже медных котлов и железной проволоки, которые можно было бы переплавить в предметы вооружения
[87]. В 1507 г. Великое княжество Литовское и Ганза приняли совместный запрет на ввоз в Россию цветных и благородных металлов, в 1509 г. — ввоз котлов, олова и проволоки. Упоминания о запретах есть в 1519, 1520, 1529 годах
[88]. Русские купцы неоднократно арестовывались с грузами свинца, меди, предметами вооружения — но все равно упорно продолжали попытки их ввезти.
