Иван IV описывает, что он правит огромной страной (600 немецких миль в ширину и длину) и «ежедневно сами вместе с герцогом Георгом, нашим возлюбленнейшим братом и 24 князьями, которые сидят в совете… посещаем церковь и слушаем проповедь, по утрам месса, вечером служба и в полночь всенощная». Царь утверждает, что «В нашем княжестве бесчисленное количество церквей… в Новгороде больше, чем дней в году».
Однако дальше содержание послания показывает, что миссия Шлитте преследовала прежде всего цели личной коммерции. Иван IV якобы выдвигает ходатайство в получении векселя Фуггерами из Аугсбурга, через которых и будут переданы московские деньги для борьбы с турками. «Долг империи нехмецкой нации» будет растянут на 20 лет, а хождение ссуженных денег будет контролировать «наш посол», т. е. податель письма — Шлитте. Для его охраны империя должна выделить 500 человек, чтобы враги не сделали ему худого и не сорвали грандиозный замысел союза двух держав.
На деньги и проценты с них можно будет содержать 30 000 московской конницы, которые придут в империю и будут пять лет завоевывать для нее земли. Их ратный труд гораздо дешевле немецких наемников. Главная цель — изгнать турок и идти походом на Константинополь. Русский царь поможет империи из идейных соображений, поскольку в стране, которой владеет Иван IV, в древности проживали предки германцев, «поэтому еще по сей день города, замки, реки, горы и деревья носят немецкие имена». На русских в борьбе с турками вся надежда, потому что «греческая вера» не дала столь далеко продвинуться османам, как католическая в Европе. Другим потенциальным перспективным союзником для империи выступают армяне.
Автор грамоты не стал обходить щекотливый вопрос о враждебных отношениях России с Ливонией, Польшей, Литвой. Императору предлагалось выступить высшим судьей в этих конфликтах, причем Иван IV готов предоставить в «заложники мира» «до 25 молодых господ наших князей» и даже сам готов явиться на суд императора в город, какой ему укажут.
В конце письма перечислялись богатейшие подарки, которые посылаются от Ивана IV к венскому двору, и приводятся извинения, что «письмо написано не в столь изящном стиле, как в вашем государстве установлено, но на то есть причина — таких высокообразованных людей у нас нет, как у вас в государственной немецкой канцелярии»
[101].
Перед нами — немецкий публицистический памятник, составление которого связано с «промосковскими» идеологами Священной Римской империи, чье мировоззрение в образном виде очень точно охарактеризовано Р. Ю. Виппером: «Интересно наблюдать, как в Германии мечтают опереться на Москву, использовать ее грубую физическую силу и подправиться, омолодиться за ее счет: как в то же время отдельные члены распадающейся империи бояться неведомой, таинственной восточной громады»
[102]. Подобный документ не мог возникнуть в русских посольских службах. И уж тем более вряд ли Ивана Грозного заботили финансовые дела аусбургских Фуггеров.
Поэтому определение Шлитте как тайного эмиссара Ивана Грозного вряд ли правильно. Кампания по вербовке специалистов в Европе велась совершенно открыто, была инициирована не Москвой, а самим госларцем, предложившим свои услуги. Поэтому можно ли, в сущности, ссылаясь только на миссию Шлитте, говорить о попытке России в 1547 г. нанять целую группу иностранных специалистов и на основе провала этой акции делать далеко идущий вывод о глобальной блокаде Русского государства? Памятники, связываемые с историей «агента русского царя», не могут подтверждать тезис о блокаде Западом Московии, зато очень рельефно высвечивают идеологические тенденции, существовавшие в германской Европе относительно России накануне и в годы Ливонской войны.
Тем не менее запрет на торговлю с Россией стратегическими товарами существовал — Ливония и Ганза декларировали такие ограничения в 1549, 1550, 1554 гг., то есть накануне войны. Пункт о недопущении торговли с русскими стратегическими товарами был включен также в литовско-ливонский Позвольский мир 1557 г. Вопрос, насколько эти запреты соблюдались на практике, остается открытым.
Как в 1551 г. чуть не началась Ливонская война,
и как в 1554 г. она стала неизбежной
Россия и Ливония оказались на грани войны в 1550 г., когда Москва поставила условием продления перемирия «исправление» ливонцев в их «прегрешениях» в течение года, иначе — война. Впервые о войне применительно к Ливонии в 1550-е гг. говорится в письме рижского архиепископа Вильгельма прусскому герцогу Альбрехту от 9 декабря 1551 г. В нем сообщается, что один слуга магистра был послан в Москву к Ивану IV, вызвал недовольство царя «невежливым» обращением, недостаточно почтительным отношением к титулу (царь требовал, чтобы его именовали «непобедимым» — uniiberwindlicher Kaiser). Царь также был раздражен запретом на пропуск из Ливонии вооружения (Kriegsrustung). Упоминаются и неудачные переговоры 1550 г., на которых якобы обидели русских послов. В итоге Иван IV будто бы хочет получить из Казанского ханства 80 000 татар, разместить их в Новгороде и Пскове и готовиться к нападению на Ливонию. В 1551 г. ливонцы были крайне обеспокоены стягиванием московских войск у своей восточной границы. Так, в декабре 1551 г. архиепископ Вильгельм писал прусскому герцогу Альбрехту, что Иван Грозный хочет поселить в Новгороде и Пскове 80 000 татар для военной угрозы Ливонии
[103]. В другом источнике говорится, что в 1551 г. у ливонской границы было сосредоточено 100 000 московитов и 18 000 татар.
Данное сообщение несет важную информацию — во-первых, оно говорит о том, что в 1551 г., ввиду истечения годичного ультиматума, предъявленного Россией Ливонии после неудачных переговоров 1550 г. (ультиматума, судя по всему, порожденного эмоциями от плохого обращения с русским посольством), магистр таки посылал в Москву гонца и пытался если не уладить конфликт, то, по крайней мере, понять, стоит ли ждать русского нападения в 1551–1552 гг. В русских источниках эти переговоры не упоминаются — видимо, они носили конфиденциальный характер. Для подобных заданий использовались малоизвестные посредники — так, летом в 1552 г. мирные предложения от имени магистра в Москву возила миссия еврея Симона, также неизвестная по русским документам.
