— Убедительное отрицание, — сказал он, — Лотти, не возвращайся. Оставайся здесь.
— Ты сошел с ума. У меня там двое детей.
— Мы пошлем за ними.
— Ты, конечно, шутишь. У тебя удивительно высокое мнение о себе. Полагаю, это вызвано тем, что ты всю жизнь живешь с двумя обожающими тебя женщинами.
— Я думаю, что хорошо знаю себя. Я рассмеялась.
— Высокий, красивый, решительный, неотразимый для женщин, любезный в беседе, блюдущий свою честь, никогда никого не предающий, разве что предложат сходную цену.
— Ты жестока.
— Я вижу тебя таким, какой ты есть.
— Но если ты будешь честна сама с собой, то признаешь, что тебе нравится то, что ты видишь.
Я пустила лошадь в галоп, поскольку именно в этот момент мы выехали на открытое пространство.
Он скакал рядом, и эта быстрая езда радостно возбуждала меня.
Назад мы возвращались мимо Эндерби. Поместье выглядело запущенным. Я хорошо помнила, каким оно было, когда здесь жили Фостеры. Они вырубили кусты, обильно росшие вокруг дома. Теперь кусты опять пышно разрослись. Я могла понять, почему появились слухи, что здесь живут привидения.
— Не хочешь заглянуть внутрь? — спросил Дикон. — Мы можем проникнуть через окно первого этажа. Там сломана щеколда. Здесь пусто. Уже два года.
Я очень хотела забраться туда, но внутренний голос предупреждал об опасности. Нет, мне не следует заходить в этот дом. Когда-то там оказались мои отец и мать. Возможно, в этом доме я была зачата. В нем было что-то такое, что чувствовалось даже снаружи. Моя мать, рассказывая мне о моем рождении, говорила, что внутри царит какой-то особый дух… нечто, способное изменять людей, попадающих в этот дом. Возможно, думать так было глупо, но я предпочитала воздержаться от посещения этого дома в компании Дикона.
— Не сейчас, — сказала я, — уже поздно. Развернув лошадей, мы направились к Эверсли. Когда мы подъезжали, из-за дома появился конюх. Дикон велел ему отвести лошадей в конюшню и спрыгнул на землю раньше меня. Он подхватил меня и слегка приподнял в воздух — точно так же, как в тот день, когда встречал нас с матерью. Наверное, он считал этот жест символичным. Он силен. Я обречена на его милость.
— Спасибо, — сухо сказала я. — Поставь меня на землю.
Но еще несколько секунд он продолжал держать меня, а я старалась не встретиться с ним глазами. И тут я заметила, что кто-то смотрит на нас из окна. Но когда я подняла голову, неизвестный успел исчезнуть в глубине комнаты.
Когда Дикон поставил меня на землю, я спросила:
— Кто там?
— Где? — лениво спросил он.
— Вот в том окне… на самом верху, — я кивнула головой в сторону дома, указав на окно.
— А, там живет старая Гризл.
— Старая Гризл?
— Одна из служанок, Гризельда. Мальчишки называют ее Гризл. Это имя ей подходит.
Я вошла в дом, мои мысли были заняты Диконом и его бесконечными намеками, так что я забыла про старую Гризл. До поры до времени.
* * *
Мне хотелось поближе познакомиться с сыновьями Дикона, и однажды в первой половине дня, когда, как я знала, у них наступал перерыв в занятиях, я поднялась в классную комнату.
Мальчики и мистер Рэйн, их наставник, сидели за столом и пили молоко.
— Надеюсь, я не прервала ваши занятия, — сказала я.
— Входите, — пригласил Джонатан. Мистер Рэйн заверил меня, что у них перерыв и до начала занятий еще минут пятнадцать.
— Тогда я могу присесть и поговорить. Мне хотелось бы с вами познакомиться.
Джонатан улыбнулся мне; Дэвид казался заинтересованным.
— У меня у самой есть сын во Франции, — проговорила я. — Он года на три моложе вас.
— Три года! — воскликнул Джонатан с некоторым презрением.
— Ты когда-то тоже был на три года младше, чем сейчас, — напомнил ему Дэвид.
— Это было давным-давно.
— Три года назад, если быть точным, — вмешался мистер Рэйн. Мальчики, перестаньте спорить и ведите себя повежливей с мадам де Турвиль.
— Вы француженка, — заявил Джонатан, явно выпаливший первое, что пришло ему в голову.
— Она об этом знает и не нуждается в напоминании, — произнес Дэвид, который, похоже, был склонен на каждом шагу одергивать брата.
— Я француженка, — объяснила я, — поскольку мои отец и муж — французы. Но я долго жила здесь, прежде чем уехала во Францию.
— Это было много лет назад.
— До того, как вы родились.
Они восхищенно посмотрели на меня.
— Они еще слишком малы, чтобы понять, что мир существовал и до того, как они пришли в него, — пояснил мистер Рэйн.
— У меня есть еще маленькая девочка. Она совсем маленькая… можно сказать, младенец.
Это совершенно не вызвало их интереса.
— А как зовут вашего мальчика? — спросил Джонатан.
— Шарль. Мы зовем его Шарло.
— Смешное имя, — заметил Джонатан.
— Ты глупый, это французское имя, — пояснил Дэвид. — А почему вы не привезли их с собой?
— Нам пришлось срочно собираться в дорогу, к тому же моя дочка слишком маленькая, чтобы путешествовать.
— А Шарло мог бы приехать.
— Да, думаю, он мог бы.
— Вот было бы здорово, — сказал Джонатан. — Я бы показал ему своего сокола. Я его обучаю. Мне помогает Джем Логгер.
— Джонатан проводит много времени в конюшне и на псарне, — сказал мистер Рэйн, — а теперь у него появился еще и сокол. Боюсь, эти занятия его интересуют гораздо больше, чем литература и математика.
Дэвид самодовольно улыбнулся, а Джонатан пожал плечами.
— А у Шарло есть наставник? — спросил Дэвид.
— Пока нет. С ним сейчас занимается гувернантка.
— Как Гризл? — спросил Дэвид, и при этих словах мальчики переглянулись и рассмеялись.
— Гризл? — спросила я. — По-моему, я видела ее.
— Она редко выходит.
— Но она же ваша няня.
Джонатан презрительно заявил:
— У нас нет няньки. Мы для этого слишком взрослые. — Значит, Гризл…
— Она приехала с матерью мальчиков, — объяснил мистер Рэйн. — Теперь она сторонится людей, но продолжает жить здесь. Она… несколько странная.
Мальчики обменялись взглядами и заулыбались. Похоже, предмет разговора был единственным, по которому у них существовало полное согласие.
— Она ходит во сне, — рассказал Дэвид. Джонатан при помощи скрюченных пальцев изобразил ее походку, напустив на лицо злобное выражение, а Дэвид рассмеялся.
