— Довольно популярный джентльмен. Ты сказала, герцог Суасон?
— Да. Ты знаешь его?
— Я знаю о нем. О нем много говорят в парижских кругах.
— Я часто задумываюсь, Дикон, откуда ты так много всего знаешь?
— Я рад тому, что ты признаешь за мной это достоинство.
— А зачем ты сюда так часто приезжаешь?
— Ну, ответ ты знаешь сама.
— Нет, не знаю. По крайней мере, не уверена. Дикон, я пришла к выводу, что во многом, что касается тебя, я отнюдь не уверена.
— Возможно, такая загадочность делает меня более привлекательным.
— Нет, не так. Мне бы хотелось получше разобраться в мотивах твоих поступков. Иногда мне кажется, что ты весьма рад… ну, возможно, это не совсем точное слово… весьма доволен тем, что происходит в этой стране.
— Будучи англичанином, чья страна достаточно пострадала в результате действий французов, — ты это имеешь в виду?
— Слушай, ты случайно не работаешь на английское правительство?
Он взял меня за плечи и взглянул мне в лицо. Потом он рассмеялся.
— Не шпион ли я? — прошептал он. — Не нахожусь ли я здесь с какой-то тайной миссией? Почему ты не хочешь поверить в то, что у меня есть одна-единственная цель в жизни — завоевать тебя?
Я засомневалась.
— Я знаю, что ты хотел бы жениться на мне, но я никогда не стану главным в твоей жизни, не так ли? Всегда будет что-нибудь другое… скажем, Эверсли. Поместья, богатство, которые, как я полагаю, означают власть. Да, Дикон, для тебя это всегда будет стоять на первом месте.
— Если бы я смог убедить тебя в том, что все остальное для меня ничего не значит, ты изменила бы свое отношение ко мне?
— Я бы никогда не поверила в это.
— Настанет день, когда я сумею убедить тебя в этом.
Он крепко обнял меня и начал целовать — жадно, страстно, снова и снова. Мне хотелось прижаться к нему, сказать, что я приму все, что он предложит, и даже если это не вполне совпадает с моими желаниями, я соглашусь на меньшее. Я пыталась напоминать себе о том, что я вдова, давно живущая без мужа, что я женщина, нуждающаяся в мужской любви. По-своему я любила и Шарля. Мне не хватало его, но мои чувства к Дикону были глубже. Их корни тянулись в прошлое, во времена, когда я была юной, идеалистически настроенной девочкой, наивной, неопытной, мечтающей о некоем совершенстве. Я отстранилась от него.
— Этим меня не убедить, — сказала я.
— Когда я держу тебя в своих объятиях, когда Целую тебя, я чувствую, что ты любишь меня. Ты не в состоянии это скрыть.
— Не буду отрицать, что иногда мне удается обмануть самое себя, но я не желаю этого, Дикон. Я хочу либо все, либо ничего. Кроме того, как я уже тебе сказала, я никогда не соглашусь оставить отца.
Он вздохнул и прислонился к каменному парапету.
— Как здесь тихо и красиво — вокруг замка. Лунный свет заставляет серебром сверкать воды реки. Земли поместья… богатые земли… все эти леса и поля. Граф, должно быть, очень гордится своими владениями.
— Да. Эти земли принадлежали многим поколениям его рода.
— И только подумать, что все они достанутся этому дураку Арману. Он ведь понятия не имеет, как следует управлять имениями такого размера.
— Есть люди, которые занимаются этим вместо него, — точно так же, как и в Эверсли, когда ты совершаешь свои таинственные вылазки на континент.
— И все-таки… какая жалость. Но после него они могут перейти к тебе.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, ты же дочь графа, и он очень этим гордится.
— Арман как нельзя более жив. И уж во всяком случае Софи следует впереди меня.
— Софи! На это я бы не делал ставку. Он в тебе души не чает. Я уверен, что он захочет хорошо обеспечить тебя.
— Дикон! — воскликнула я.
— Ну? — он лениво улыбнулся мне.
— Ты опять рассчитываешь?
— Я всегда рассчитываю.
— И ты полагаешь, что мой отец захочет сделать меня очень богатой женщиной. Теперь я вижу, отчего ты столь пылок.
— Я был бы пылок, даже если бы ты была нищей.
— Но, видимо, не настаивал бы на браке.
— Даже если бы ты была обычной крестьянкой, я все равно мечтал бы о тебе.
— Я знаю, что ты мечтал о многих женщинах, и некоторые из них, несомненно, имеют завидное состояние. Пойдем. Становится холодно.
— Нет, мы никуда не пойдем, пока ты меня не выслушаешь. Почему ты так неожиданно обиделась?
— Потому что на миг я забыла о том, что ты собой представляешь. Ты хочешь жениться на мне, потому что каким-то образом сумел выяснить, что мой отец собирается чем-то одарить меня. И хотя у тебя уже есть и Эверсли, и Клаверинг и уж не знаю еще что, доставшееся тебе от жены… тебе и этого еще недостаточно.
— Ты так рассержена, Лотти. Что за характер!
— Спокойной ночи, Дикон. Я ухожу. Он взял меня за руку и притянул к себе.
— Мы не должны расставаться в ссоре. Я тихо повторила:
— Спокойной ночи.
Тогда он снова привлек меня к себе, и, несмотря на то, что я уже понимала его тайные намерения, я ощущала желание ответить на его объятия. Он был опасен. Он мог захватить меня врасплох.
Я высвободилась.
— Ты меня не правильно поняла, — сказал он.
— Нет, я прекрасно поняла тебя. Ты следуешь своему обычаю — стараться завлечь богатую женщину. Ну что ж, мой отец пока еще не умер, я молюсь о том, чтобы это случилось еще очень нескоро, но ты можешь быть уверен в том, что все, что он оставит мне, не приложится к твоим богатствам, собранным благодаря хитроумным матримониальным маневрам.
— Лотти, я уже сказал тебе, что даже если бы ты была крестьянкой, работающей в поле…
— Ты был бы не прочь переспать со мной. В это я верю. Я прекрасно поняла тебя, Дикон. Раз ты уверен в том, что я буду наследницей, ты желаешь жениться на мне… снова… Спокойной ночи.
Я побежала и была удивлена, что он даже не попытался последовать за мной.
Я лежала на кровати и смотрела в потолок.
«Уходи, Дикон, — бормотала я, — оставь меня в покое».
Я не доверяла ему и в то же время мечтала о нем. Он становился очень опасным для меня, и мне следовало быть начеку.
* * *
Я провела беспокойную ночь, размышляя о Диконе, постоянно пытаясь заставить себя видеть его таким, какой он есть, браня себя за то, что продолжаю мечтать о нем, хотя все прекрасно понимаю.
Должно быть, он тоже был расстроен нашим разговором, поскольку рано утром отправился по каким-то делам, являвшимся, как я думала, частью его тайных дел.
