Книга Горечь войны, страница 97. Автор книги Найл Фергюсон

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Горечь войны»

Cтраница 97

Сторонники аннексии роковым образом недооценивали преимущества, которые Германия могла сохранить за собой, если бы она, согласившись на восстановление Бельгии, сумела заключить мир до собственного краха. Германские планы по захвату колоний у Англии и Франции (достаточно вспомнить бесчисленные списки желаемых приобретений, которые составляли гамбургские деловые ассоциации) были не столь значимы, но также демонстрировали – на фоне очевидного превосходства противника на море – присущую дискуссии о целях войны нехватку реализма 25. То же самое можно сказать и о мечтаниях германских адмиралов о базах во Влёре, Дакаре, на островах Зеленого Мыса, Азорских островах, Таити и Мадагаскаре – даже если не вспоминать об их воображаемом господстве над Африкой 26.

Недостатки германской стратегии были связаны с недостатками политической системы рейха, в которой даже до начала войны не хватало структур, способных координировать деятельность многочисленных государственных ведомств. Как известно, в ходе войны власть рейхсканцлера и кайзера уменьшилась и в стране возобладали военные. После 1916 года Верховное командование во главе с Гинденбургом и Людендорфом превратилось в “тихую” (то есть негласную) военную диктатуру 27. На практике германскую стратегию – и еще многое кроме нее – единолично определял Людендорф. Отчасти именно поэтому дискуссия о целях войны неминуемо должна была переплестись с дискуссией о конституционном устройстве Германии. Те, кто чувствовал, что страна упускает шансы на переговоры, сомневались не только в качестве работы Auswärtige Amt (министерства иностранных дел), но и в том, что рейхсканцлеру необходимо в такой степени подчиняться военным. Те, кто считал Бетмана “предателем Отечества” и “преступником”, наоборот, хотели, чтобы генералы получили еще больше власти. Цели войны, будь то аннексии, Срединная Европа, status quo ante или революционный мир на основе самоопределения и солидарности рабочего класса, в сущности отождествлялись с внутриполитическими целями – диктатурой, той или иной формой парламентаризма или социалистической революцией. События, происходившие с февраля по сентябрь 1917 года, выявили имевшиеся варианты. После Февральской революции в России в Готе была основана Независимая социалистическая партия, ставшую организационной основой для идеи “мира через демократизацию” и подтолкнувшую в этом направлении большинство социал-демократов. Последние объединились в рейхстаге с Партией Центра и с прогрессистами, чтобы принять резолюцию о “мире без насильственных присоединений”. Однако Бетман, убедивший кайзера согласиться на демократизацию прусской избирательной системы, был снят Гинденбургом и Людендорфом со своего поста и заменен безвольным Михаэлисом. Тирпиц и незадолго до этого созданная Вольфгангом Каппом Германская отечественная партия, в 2536 отделениях которой к июлю 1918 года состояли 1,25 миллиона человек, одобрили этот шаг 28.

К этому моменту военные диктаторы и их сторонники успели отойти от идей традиционного монархического консерватизма. Константин фон Гебзаттель, один из лидеров пангерманистов, предупреждал, что конец войны повлечет за собой “народное разочарование и озлобление”, если не будет аннексий: “Народ, разочарованный после всех своих достижений, поднимется. Монархия окажется под угрозой и может даже быть свергнута”. В германской политике произошла поляризация. Сторонникам мирных переговоров пришлось поддерживать и идею внутренних реформ – хотя бы для того, чтобы дать рейхсканцлеру возможность противостоять военным и чтобы ограничить возможности лобби тяжелой промышленности. Проблема заключалась в том, что эти силы пришли в Германии к власти только в октябре 1918 года – уже после того, как Людендорф лишил Германию последних остатков военных аргументов для переговоров. Как жаловался в июле 1917 года баварский полковник Мерц фон Квирнхейм:

Если бы генерал Людендорф (через посредство Гинденбурга) объявил: “Да, верховное командование тоже выступает за всеобщее избирательное право для Пруссии, потому что прусские солдаты его полностью заслужили!” – какое грандиозное впечатление это бы произвело. Полагаю, Людендорфа носили бы на руках, а все опасности забастовок и т. д. были бы устранены… Однако генерал Людендорф совершенно не умеет использовать политические идеи в военных целях 29.

Таким образом, круг – от внутренней политики к неудачной стратегии и обратно к внутренней политике – замыкается, и остается только сделать жизнеутверждающий вывод о том, что демократии воюют лучше, чем диктатуры.

Третьей – и, пожалуй, самой неожиданной – областью, с которой у немцев наблюдался провал, были новые военные технологии. Рейх внедрял их относительно медленно. Безусловно, Германия первой начала качественно укреплять траншеи, использовать пробивающие вражеские брустверы пули со стальными сердечниками и применять зажигательные снаряды против аэростатов наблюдения. Они также стали первой армией, применившей на поле битвы хлор (при Ипре 22 апреля 1915 года), хотя французы использовали гранаты с этилбромацетатом (фактически со слезоточивым газом) с начала войны, а сами немцы уже опробовали в Польше “Т-снаряды” с ксилилбромидом 30. Огнеметы также были германским новшеством, как и окопные минометы (грозные Minenwerfer) и стальные каски 31. Однако они отставали в трех ключевых вопросах. Хервиг писал, что Германии не хватало авиации, хотя простой подсчет самолетов, имевшихся у сторон весной 1918 года (3670 и 4500), явно не позволяет в полной мере оценить успехи цеппелинов и бомбардировщиков “Гота” в деле убийства, травмирования и запугивания британского гражданского населения, а также повреждения имущества 32. То же самое относится и к автомобильному транспорту. В 1918 году у немцев было около 30 тысяч автомобилей, в основном со стальными или деревянными шинами, против 100 тысяч автомобилей союзников, в основном с резиновыми шинами. К тому же немцы не производили достаточного количества танков. В 1918 году Германия выпустила только двадцать штук, причем многие из них быстро сломались. У союзников к тому моменту их было 800 33. Парадоксально, что страна, до войны славившаяся своими техническими достижениями и мощью своей промышленности, не сумела выиграть Materialschlacht [44]. Еще одним технологическим промахом было отставание от Англии в области шпионажа: в частности, немцы не знали, что большая часть шифровок их флота перехватывается Адмиралтейством и расшифровывается в его криптоаналитическом подразделении, так называемой Комнате 40 34.

Стратегия Антанты и союзников

Впрочем, у этой критики германской стратегии и дипломатии есть ряд слабых мест. Во-первых, многие считают, что у стран Антанты со стратегией было не лучше, чем у Центральных держав 35. Скажем, Лиддел Гарт доказывал, что Германию можно было бы победить, не втягиваясь в длительное и кровопролитное континентальное противостояние, если бы Англия чаще прибегала к стратегии непрямого воздействия. Для этого требовалось выделять больше солдат для таких мероприятий, как Дарданелльская операция 36. В свою очередь, Алан Кларк в книге “Ослы” даже утверждал, что Англия могла в принципе избежать использования сухопутных войск и, положившись исключительно на свою морскую мощь, заставить Германию покориться под воздействием голода 37.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация