Подобно домам, более многочисленные Ротшильды покупали больше произведений искусства в свои коллекции. На самом деле предыдущее поколение, возможно, делало не меньше приобретений и собирало более обширные коллекции; но после того, как их разделили между наследниками, у каждого появился стимул собирать еще. В тот период именно Ротшильды стали основными покупателями произведений искусства в мире; на главных аукционах 1880-х гг. они взвинчивали цены на определенных художников и определенные жанры буквально до заоблачных высот. Аукционы Бленхейм, Ли Корт и Фонтейн становились свидетелями крупных покупок Ротшильдов, к смятению (среди прочих) сэра Джеймса Робинсона, хранителя королевских картин, — хотя, например, Шарлотта считала, что коллекцию Мальборо следует купить для страны. Такая маниакальная любовь к искусству доходила до абсурда. В 1870 г. Фердинанд заплатил 6800 ф. ст. за щит, покрытый орнаментом из золота и серебра, работы Жоржа де Гиса, который 28 лет назад не стоил и 250 ф. ст. В 1878 г. Эдмонд заплатил от 24 до 30 тысяч ф. ст. за ночной горшок севрского фарфора, изготовленный для мадам Дюбарри, любовницы Людовика XV; самой мадам Дюбарри горшок в свое время обошелся всего в 3200 ф. ст. Два года спустя Майер Карл заплатил семейству Меркель из Нюрнберга 32 тысячи ф. ст. за позолоченный изнутри и покрытый эмалью кубок, изготовленный в 1550 г. нюрнбергским серебряных дел мастером Венцелем Ямницером, из-за чего кубок стал самым дорогим произведением искусства, которое когда-либо продавалось. Однако в 1911 г., когда распродавалась почти вся его коллекция серебряных вещей, всего 14 из 89 предметов потянули более чем на 1500 ф. ст. В 1884 г. на аукционе Фонтейн и Фердинанд, и Гюстав потратили свыше 7 тысяч ф. ст. на два овальных эмалированных блюда, в то время как Фердинанд и Альфонс потратили более четверти миллиона фунтов каждый на три картины из коллекции герцога Мальборо, которые приписывали Рубенсу. Впервые в истории картина стоила дороже 20 тысяч ф. ст. Через 15 лет Эдмонд побил и этот рекорд, потратив 48 тысяч ф. ст. на нелепо пышное бюро герцога де Шуазёля (среди прежних владельцев бюро были Талейран и Меттерних). Даже Натти, который, как считалось, искусством не интересуется, не сумел устоять и внес свой вклад в коллекцию картин английских художников XVIII в., которая досталась ему от отца. В 1886 г. он заплатил около 20 тысяч ф. ст. за картину Рейнолдса «Гаррик между трагедией и комедией» на распродаже коллекции 2-го графа Дадли. И Лео сделал добавления к 36 картинам, которые достались ему от родителей, хотя его вкусы отличались эклектизмом и варьировались от Буше до Стаббса, от Франца Снейдерса до Хогарта (картина из серии «Карьера проститутки: ссора с евреем-покровителем»).
Качественно новым стало увлечение некоторых представителей нового поколения — особенно Альфреда, Натаниэля и Фердинанда — загородными домами, садами и коллекциями произведений искусства. Сам по себе дом в Холтоне, созданный для Альфреда Уильямом Роджерсом в стиле французского XVII в. (построенный в 1882–1888 гг.), был не более живописным, чем Ментмор; более того, его главный зал был меньше. Однако гостей поражала нелепость таких, например, новшеств, как частная цирковая арена, аллея для боулинга, каток, крытый плавательный бассейн и беседка в индийском стиле. Да и коллекция картин и произведений искусства Альфреда не была более внушительной, чем коллекция его отца. Голландские мастера, английские и французские картины XVIII в., севрский фарфор, французская мебель, серебро — все эти предметы соответствовали вкусу старшего поколения. Хотя Альфред купил всего свыше 160 новых картин (по сравнению с 38, которые он унаследовал), они представляли собой вариации на любимые темы его отца (Грез, Ромни, Рейнолдс, Гейнсборо, Кёйп). Единственным отличием стало явное предпочтение, какое Альфред оказывал французскому XVIII в. Новым было и то, что он издал роскошно переплетенный и иллюстрированный двухтомный каталог своей коллекции; то, что он собрал такую огромную коллекцию севрского фарфора (в том числе 60 ваз и отдельных предметов и шесть полных сервизов); и, возможно, также любовь к женским портретам. Не был Альфред и первым Ротшильдом, который выказывал интерес к музыке (он сочинил шесть пьес для фортепьяно, названных «Розовые бутоны», в честь дочерей Майера Карла). Зато до него еще никто из семьи не дирижировал собственным оркестром. Старшие Ротшильды тоже любили похвастать, но трудно представить, чтобы кто-то из них наряжался шпрехшталмейстером (цилиндр, синий сюртук и лиловые перчатки) или умело обращался с самшитовой дирижерской палочкой, усыпанной бриллиантами. Ничего удивительного, что некоторым гостям претили «отвратительность всего, хвастовство! ощущение неумеренного богатства, когда тебе тычут им в нос… отвратительное зрелище». Сэр Алджернон Уэст, секретарь Гладстона, назвал такую демонстрацию «преувеличенным кошмаром вычурности, глупости и неуместного величия»; его преемник Эдуард Гамильтон с ним согласился. «С украшениями, — заметил он, — явный перебор; хочется взглянуть на что-нибудь, не покрытое позолотой или золотом». Дэвид Линдсей высказался еще презрительнее: он вспоминал, что Альфред был «запятнан позором богатства».
Дом Фердинанда в Уоддесдоне, созданный Детайёром в смешанном стиле (ренессанс и французский XVIII в.), оказалось совсем не просто построить на выбранном им песчаном и слабоосушенном участке; но результат произвел фурор. Возможно, Уоддесдон стал лучшим из домов Ротшильдов. Дом стоял (и стоит) среди обширного парка с 50 теплицами, в которых работало по меньшей мере столько же слуг: только содержание парка обходилось Алисе, сестре Фердинанда, после того, как она в 1898 г. унаследовала Уоддесдон, в 7500 ф. ст. в год. Еще 10 тысяч ф. ст. уходило на содержание других частей имения, в том числе животноводческой и молочной ферм. В самом доме хранилась богатая коллекция, в том числе голландские картины кисти Кёйпа, де Хоха и Терборха, а также картины английских художников — Ромни, Рейнолдса и Гейнсборо (который во многом вошел в моду благодаря Фердинанду).
Впрочем, Уоддесдон — «замок на Луаре посреди Бакингемшира» — не всем пришелся по вкусу. Дочь Гладстона Мэри также испытывала «подавленность из-за крайней вычурности и роскоши», когда приезжала в гости. Либеральный политик Ричард Холдейн, который много лет выступал юрисконсультом Ротшильдов, рассказывал анекдоты о гостеприимстве Фердинанда. «Я очень люблю приличную роскошь, — писал Холдейн в 1898 г. — Когда утром я лежу в постели, мне доставляет огромное удовольствие, если в комнату тихо входит лакей и спрашивает, что я буду: чай, кофе, шоколад или какао. Такой привилегии удостаивают меня во многих домах моих выдающихся друзей; но только в Уоддесдоне после того, как я говорю, что предпочитаю чай, лакей осведомляется, какой сорт чая мне подать — цейлонский, сушонг или ассам». Дэвид Линдсей писал, заметив, как «руки у барона Фердинанда всегда чешутся от нервозности»: «[Он] ходит туда-сюда… и ворчит, в то же время ревностно заботясь о том, чтобы его гости были всем довольны. Мне не показалось, что он получает истинное удовольствие от своих бесценных картин… Часы, за которые он заплатил 25 тысяч ф. ст., его секретер, за который было уплачено 30 тысяч ф. ст., его скульптуры, его фарфор и его превосходная коллекция драгоценных камней, эмалей и так далее (он называет все это „мишурой“) — словом, все приобретения не делают его счастливым. Мне показалось, что единственное удовольствие, какое он от них получает, связано с тем, что он может показать их своим друзьям. Даже тогда заметно, с какой горечью он возражает на некоторые невежественные или поверхностные замечания… [Зато] в парке и в саду он счастлив… Только среди своих кустарников и орхидей нервные руки барона Фердинанда успокаиваются»
[118].
