Однако, возможно, самый большой индивидуальный вклад во французскую антисемитскую мифологию внес еще один разочарованный человек — Эдуард Дрюмон. В молодости он служил в «Креди мобилье» и посвятил несколько лет огромному и бессвязному труду, целью которого было описать в полной мере доминирование евреев во французской экономической и политической жизни. Впервые опубликованная в 1886 г. и настолько успешная, что выдержала 200 переизданий, его «Еврейская Франция» посвящена идее расово предопределенной и антифранцузской сущности евреев; идея развита в книге в псевдосистему. Таким образом, «Ротшильды, несмотря на их миллиарды, выглядят как старьевщики. Их жены, несмотря на все алмазы Голконды, всегда будут выглядеть как купчихи за туалетом». Даже утонченная баронесса Бетти не в состоянии скрыть своего происхождения, того, что она «франкфуртская еврейка», когда разговор касается драгоценных камней. Отчасти Дрюмон просто обновил памфлеты 1840-х гг. (его главным источником вдохновения послужил Дернвель), поэтому в первом томе он в основном развивал мысль о чрезвычайной политической власти Ротшильдов. Все собрано воедино: их спекуляция на исходе сражения при Ватерлоо, огромная прибыль от Северной железной дороги, неприязнь к более открытым Перейрам. Годшо — еврей — спасает их от банкротства в 1848 г., а во время Парижской коммуны в 1871 г. евреи охраняют владения Ротшильдов от поджога. Политика Республики — просто продолжение этой истории: Гамбетта состоит в союзе с евреями и масонами, Леон Сэй — «подручный короля евреев» — играет ту же роль, а Кузен, президент Верховного совета, просто винтик в огромной еврейско-масонской машине, какой является Северная железная дорога. Даже падение Жюля Ферри можно приписать зловещему влиянию Ротшильдов. Самое же главное, Дрюмон намекает, что «Юнион женераль» был на деле хитроумной еврейской ловушкой, призванной обманом выманить сбережения духовенства.
В написанном позже «Завете антисемита» (1894) эти ядовитые мысли получают дальнейшее развитие, отчасти призванные объяснить, почему антисемитскому движению так и не удалось добиться сколько-нибудь значимых результатов. Здесь он применил более практичный подход: например, подсчитал, сколько будет весить предполагаемое состояние Ротшильдов в 3 млрд франков в серебре — и сколько понадобится людей, чтобы сдвинуть его с места! — и сравнил количество акров земли, принадлежащей семейству Ротшильд, с количеством земли, принадлежащей монашеским орденам. Если буланжисты воздерживались от антисемитизма, то только потому, что «Ротшильды заплатили [им] 200 тысяч франков за муниципальные выборы при условии, что кандидаты не будут выражать антисемитских взглядов», а еще потому, что лидер буланжистов Лагерр лично получил 50 тысяч франков. Если французская экономика переживает спад, то только потому, что «Леон Сэй… передал Банк [Франции] немецким евреям», позволив Ротшильдам одолжить его золото Английскому Банку
[153]. Если Франция находится в международной изоляции, писал Дрюмон, то только потому, что Ротшильды передали Египет Англии и с помощью французского капитала финансировали вооружение Италии. Последнее обвинение в недостатке патриотизма повторилось через несколько лет в книге «Евреи против Франции» (1899). Бог Ротшильд, — заключает Дрюмон, — настоящий «властелин» Франции: «[Он] не император, не царь, не король, не султан, не президент республики… на нем не лежит ответственность, которую налагает власть; у него есть только ее преимущества; он располагает всеми государственными силами, всеми ресурсами Франции в своих личных целях».
Дрюмон был всего лишь самым плодовитым из группы писателей-антисемитов того периода, которые направляли свой огонь на Ротшильдов. Еще одним поставщиком подобных клеветнических измышлений был Огюст Ширак, в чьей книге «Короли Республики» (1883) анекдоты «с бородой», вроде легенд о сокровище курфюрста и Ватерлоо, смешиваются с новыми измышлениями о Северной железной дороге и связях Ротшильдов с революционерами в 1848 и 1870–1871 гг. И снова его доводы изобилуют как расовыми, так и национальными пояснениями: Ротшильды не только евреи, они еще и немцы — отсюда их стремление ограбить Францию, финансируя репарационные выплаты в 1815 и 1871 гг. Позднейшая книга Ширака, «Спекуляция 1870–1884» (1887) была написана искуснее. В ней автор пытался объяснить недавние прибыли Ротшильдов, анализируя колебания курсов облигаций за период до и после кризиса «Юнион женераль». Его замысел был бы не слишком абсурдным сам по себе, если бы его не компрометировали резкие и необоснованные измышления, направленные против Ротшильдов и Леона Сэя. Хотя на первый взгляд и эмпирическая, на самом деле книга стала очередной диатрибой против «триумфа феодализма денег и подавления рабочих» и власти в республике «короля по фамилии Ротшильд с куртизанкой или прислугой по имени „еврейские финансы“». Главное обвинение заключалось в том, что Ротшильды составили заговор с целью подорвать влияние Франции в Египте в пользу Англии. Заговор соответствует их исторической миссии «задушить Францию» финансовыми средствами. Внешне непримечательный Альфонс превратился у Ширака в «Молоха-Ваала, то есть бога золота, который движется к завоеванию Европы и, может быть, всего мира, который, спрятанный за королями и политиками, располагает [реальной] властью. Словом, он обладает всеми преимуществами и избегает всякой ответственности».
Естественно, такие обличения сопровождались бесчисленными злобными карикатурами, из которых самой известной является карикатура Леандра «Боже, храни Израиль». На ней Альфонс изображен в виде истощенного, дремлющего великана, который сжимает земной шар в когтистых руках, а на лысой голове носит корону в виде золотого тельца (см. ил. 8.1).
В том же духе выполнен и рисунок Лепневю «Натан Майер, или Происхождение миллиардов», где изображен бородатый Ротшильд с телом волка, который устроился на ложе из костей и монет на поле битвы в Ватерлоо (см. ил. 8.2). Другая карикатура еще грубее (возможно, ее автором стал кто-то из левого лагеря). На ней «Ротшильд» изображен в виде огромной свиньи, которую везут в карете рабочие в лохмотьях, с подписью: «Какая жирная свинья! Он жиреет, а мы худеем».
Хотя такие литераторы, как Дрюмон и Ширак, главным образом были поглощены «теорией заговора», в своих сочинениях они уделяли место и проникновению Ротшильдов в высокую культуру и высшее общество Франции. Во втором томе «Еврейских финансов» Дрюмон посвящает большой абзац дому и парку в Ферьере. Да, там роскошная обстановка и великолепные произведения искусства, соглашается он; однако прискорбно, что столько сокровищ французского наследия принадлежит евреям, которые могут лишь собрать их вместе как кучу «безделушек». По мнению Дрюмона, Ротшильды скупают не только французскую культуру. «Этот замок без прошлого, — замечает Дрюмон, — ничем не напоминает величественного феодального образа жизни»; однако теперь в книге почетных гостей содержатся «самые прославленные имена французской аристократии». Принц де Жуанвиль, «в чьих жилах текут капли крови Людовика XIV», унижается перед простым «ростовщиком». На свадьбах у Ротшильдов присутствуют представители самых аристократических фамилий: «Все [старинные] гербы Франции… собрались почтить золотого тельца и объявить на глазах у всей Европы, что богатство — единственная существующая сейчас королевская власть». То же самое повторяется на костюмированном балу, устроенном княгиней де Саган в 1885 г.: «жалкая аристократия» бесстыдно общается с мадам Ламбер-Ротшильд, мадам Эфрусси и остальными «евреями». В глубине души легитимист-романтик, Дрюмон считал аристократов из династии Бурбонов и Орлеанского дома предателями галльской расы. Он вновь возвращается к этой теме в «Завете», с неодобрением отметив, что Шарлотта купила «аббатство, основанное Симоном де Монфором» (Во-де-Серне), Эдуарда приняли в клуб для избранных «Серкль де ля рю Руаяль», а на приеме, который Ротшильды устроили в парке, присутствовал весь цвет аристократии. И Ширак кисло писал о связях Ротшильдов с элитой предместья Фобур-Сен-Жермен, которая когда-то презирала Джеймса и Бетти, но к их детям относится как к равным.
