«Верные монометаллисты»
Громадным уровням экспорта капитала из Великобритании, которые характеризовали конец XIX — начало XX в., до некоторой степени способствовало развитие мировой денежной системы. Сначала система была биметаллической (серебро и золото), а затем, начиная с середины 1870-х гг., все более широкое распространение получал золотой стандарт, который фиксировал обменные курсы почти всех главных валют применительно к золоту и потому привязывал их к фунту стерлингов, мировой резервной валюте. До недавнего времени ученые, как правило, недооценивали и часто неверно истолковывали роль Ротшильдов в этом процессе.
Традиционно полагают, что Ротшильды были стойкими поборниками перехода от биметаллизма к золотому стандарту. Более того, для американских популистов Ротшильды олицетворяли «международное золотое кольцо», которое, как они считали, стоит за демонетизацией серебра. Причину такого отношения понять нетрудно. Ротшильды по-прежнему сохраняли свои предприятия по аффинажу золота и посреднические фирмы
[189]; как будет показано ниже, их участие в золотодобыче в последние два десятилетия XIX в. стремительно росло. Более того, многие эмиссии, проводимые Ротшильдами в тот период, были связаны с принятием реципиентами золотого стандарта. Самым очевидным это было в случае с Соединенными Штатами, где Ротшильды и их агент Огаст Белмонт играли главную роль в возобновлении наличных платежей (приостановленных во время Гражданской войны).
В июле 1874 г. Лондонский дом, в компании с нью-йоркским банкиром Джозефом Зелигманом, согласился гарантировать выпуск пятипроцентных облигаций США на 45 млн долларов с опционом на 123 млн долларов через полгода. Первый выпуск особого успеха не имел. После этого группа Джуниуса Моргана и «Первый национальный банк Нью-Йорка» образовали синдикат для второго выпуска на 25 млн долларов, из которых Ротшильды взяли 55 %. Всего в 1873–1877 гг. «Н. М. Ротшильд» участвовал в выпуске облигаций США в Лондоне и Нью-Йорке не менее чем на 267 млн долларов. Эти займы предназначались не только для стабилизации американских финансов, но и для того, чтобы способствовать принятию Соединенными Штатами золотого стандарта в обозримом будущем. Однако в октябре 1877 г. 45-й конгресс принял закон, который восстанавливал «свободную» чеканку серебра и его статус в качестве законного платежного средства — Белмонт в ярости назвал эту меру «откровенным воровством» и «слепым и бесчестным безумием». Ротшильды смирились только после внесения условия, что серебру позволят хождение в строго ограниченных количествах и оно не будет использоваться для выплаты процентов, причитающихся по выпущенным облигациям. После этого в 1877 г. министр финансов Джон Шерман повел через Белмонта переговоры о новом займе в 50 млн долларов золотом, который позволил принять золотой стандарт в начале 1879 г. Его сопровождал еще один выпуск облигаций, хотя в то время амбициозный Пирпойнт, сын Джуниуса Моргана, стремился избавиться от Ротшильдов, к большой досаде Лайонела и Натти. Последний говорил Герману Хоскиеру из «Браун, Шипли и Ко», что отказывается «вступать в какой бы то ни было американский синдикат и оставаться на их милости или под их руководством, и согласится, только если нам предоставят руководство и возможность работать с группой друзей»
[190]. Поскольку американцы продолжали сомневаться в целесообразности перехода на золотой стандарт, возможно, именно поэтому Ротшильды играли такую малую роль в великом буме американских железнодорожных акций и облигаций после окончания Гражданской войны в США
[191].
С политической точки зрения вопрос оставался открытым до марта 1893 г., когда Гровер Кливленд попытался договориться о займе в 50–60 млн долларов для поддержания конвертируемости в то время стремительно сокращавшихся золотовалютных резервов США. Хотя Морганы выразили желание действовать совместно, Натти, Альфред и Лео колебались: Альфред оставался «в целом против» даже после того, как Кливленд аннулировал Закон Шермана о покупке серебра, по которому серебро по-прежнему имело ограниченное хождение. Наконец, им удалось достичь соглашения, которое оказалось в высшей степени выгодным (возможно, его следует приписать скорее умению братьев вести переговоры, а не верности мнения Моргана об их чрезмерной осторожности). Четырехпроцентные облигации США на 62,3 млн долларов были приняты банком по 104,5 и проданы нетерпеливо ожидавшим инвесторам по 112,25 (позже цена выросла до 119). Разумеется, популисты нажили политический капитал, рассказывая сказки о прибылях в 6 млн долларов, сделанных за 22 минуты. Подобные истории способствовали тому, что в 1896 г. кандидатом в президенты от демократов выдвинули не Кливленда, а Уильяма Дженнингса Брайана. Однако поражение Брайана от республиканца Уильяма Маккинли окончательно способствовало переходу Америки к золоту.
Американская стабилизация стала частью более широкого процесса. В 1868 г. золотого стандарта придерживались только Великобритания и ряд стран, которые в экономическом плане зависели от нее, — Португалия, Египет, Канада, Чили и Австралия. Франция и другие члены Латинского монетного союза, Россия, Персия и некоторые государства Латинской Америки сохраняли верность биметаллизму; почти весь остальной мир, в том числе почти все страны Центральной Европы, придерживались серебряного стандарта. Сорок лет спустя верность серебру сохраняли лишь Китай, Персия и горстка стран Центральной Америки. Золотой стандарт был по сути всемирной денежной системой, хотя на практике ряд экономик азиатских стран придерживались золотообменного стандарта (когда местные валюты обменивались на фунты стерлингов, а не на золото), а ряд «латинских» экономик в Европе и Америке вообще не поддерживали конвертируемость. В ряде крупных европейских стран — Германии (1871–1873), Франции (1878) и России (1897) — Ротшильды играли ключевую роль в обеспечении перевода денежных систем, хотя в Италии в 1881–1882 гг. их довольно бесцеремонно обошли Хамбро. После того Лондонский и Парижский дома выступали как жизненно важные вспомогательные подразделения для своих соответственных центральных банков; они пересылали деньги через Ла-Манш в больших количествах во времена кризиса на том или другом рынке. Это само по себе было выгодным делом. В то же время золотой стандарт способствовал тому, что иностранные облигации, деноминированные в валютах, обеспеченных золотом, демонстрировали устойчивость к колебаниям обменного курса и потому были легче реализуемы у более осторожных инвесторов, которые в противном случае могли держаться консолей и «домашних железных дорог». Денежная интеграция подхлестнула рост международного рынка облигаций, потому что конвертируемость «обозначала приверженность правительства той или другой страны к прочным бюджетам, сбалансированным внешним выплатам и жизнеспособным объемам иностранных займов». Таким образом, это было хорошо для главного дела Ротшильдов.
