«Король матабеле… единственный камень преткновения на пути в Центральную Африку, поскольку, как только мы получим его территорию, остальное просто, так как остальное представляет собой просто разрозненные деревни, каждая со своим вождем…
Новая… „Восточноафриканская компания“ в Момбасе… должна двигаться через Танганьику к Замбези, чтобы объединиться с нашими разработками с Юга, пройдя между немцами и государством Конго… В настоящее время мне нужно одно: чтобы меня перестали отрезать… Есть еще одно связующее звено в лице „Озерной компании“, или Ньянзы, которая торгует на Замбези… но, разумеется, главную роль играют земли матабеле с ее запасами золота… по сообщениям, которые основаны не на одних слухах… Представьте, эти золотые прииски [на земле матабеле, которые] продавались два года назад примерно за 150 тысяч ф. ст., теперь продаются за десять с лишним миллионов. Я предлагал Бейту и Робинсону купить весь участок, около 30 миль… документы были уже подготовлены… но, к сожалению, мне пришлось уехать, а после моего отъезда весь план развалился».
Трудно не заметить непосредственной связи таких планов и фиаско так называемого «рейда Джеймсона» в декабре 1895 г., а может быть, даже и начала войны с бурами в 1899 г. Родс склонялся к программе окружения и экспансии, которая была несовместима с независимым существованием бурских республик; он ожидал, что Натти его поддержит.
Он был настолько убежден в том, что Натти поможет воплотить его мечту, что в июне 1888 г. даже пересмотрел свое завещание, по которому оставлял Натти все свое имущество, кроме 2 тысяч акций «Де Бирс» (которые он передавал своим братьям и сестрам). Желание оставить несколько сот тысяч фунтов одному из богатейших людей в мире, возможно, покажется извращенным; но в письме, приложенном к завещанию, Родс поведал Натти, что эти деньги необходимо употребить на учреждение того, что его биограф назвал «обществом избранных для блага империи». «При обдумывании предложения возьмите устав ордена иезуитов, если вам удастся его достать, — советовал Родс, — и замените римско-католическую веру на английскую империю». В высшей степени маловероятно, чтобы Родс (тем более Ротшильд) когда-либо читал устав ордена иезуитов, составленный св. Игнатием де Лойолой в 1558 г.; этот документ для Родса лишь символизировал своего рода сплоченное братство, которое было его идеалом. Поразительно другое. Подобно другому провидцу того времени, Теодору Герцлю, Родс видел в легендарном лорде Ротшильде единственного человека со средствами, способного воплотить его мечту в жизнь.
Принято считать, что Ротшильды должны были разделять экспансионистские устремления Родса: почему иначе он так много рассказывал о них Натти? Однако здесь необходима известная осторожность. Конечно, Натти и его братья не были противниками мысли о расширении Британской Южной Африки. Когда Родс объединил усилия с Гиффордом и Костоном из компании «Бечуаналенд» и создал новую «Центральную исследовательскую ассоциацию», призванную распространить его планы на землю матабеле — Натти стал мажоритарным акционером, а в 1890 г., после ее преобразования в «Объединенную концессионную компанию», он увеличил долю своего участия. Кроме того, в 1889 г., когда Родс основал «Компанию Британской Южной Африки», он стал акционером-учредителем и выступал в роли бесплатного консультанта компании по инвестициям
[197]. Что еще важнее, письмо от января 1892 г. доказывает, что Натти не питал иллюзий относительно планов Родса. «Наше первое и главное желание в связи с южноафриканскими делами, — писал он Родсу, — чтобы вы… оставались во главе дел в этой колонии и могли осуществлять великую имперскую политику, которая стала мечтой всей вашей жизни… Думаю, вы окажете нам честь, признав, что мы всегда неуклонно поддерживали вас в проведении такой политики, и можете быть уверены, что мы будем поддерживать вас и далее».
Более того, Натти не желал слушать нападок на Родса. Когда все более нестабильный психически Рэндольф Черчилль, вернувшись в 1891 г. из Южной Африки, резко осудил проекты развития Машоналенда и объявил в прессе, что «не существует более неблагоразумных и небезопасных спекуляций, чем вкладывания денег в [горно] разведывательные синдикаты», Натти пришел в ярость — тем более что поездку Черчилля финансировал именно он. Льюис (Лулу), сын сэра Уильяма Харкорта, описал в дневнике необычайную стычку между Натти и Черчиллем в Тринге, которая произошла в начале 1893 г., когда последний «ожесточенно нападал на Родса, Ю. Африку и Машоналенд, объявлял страну банкротом, а [Сесила] Родса мошенником, уверял, что Натти знал, что Родс не мог собрать 51 тысячу ф. ст. в Сити, чтобы открыть рудник, и т. д. Все это говорилось Натти в лицо и привело его в ярость — настолько, что он на несколько минут вышел из комнаты, чтобы успокоиться».
Ротшильды не испытывали ни малейших угрызений совести из-за того, что Родс применял силу против матабеле и других африканских племен, встававших у него на пути. В письме из Парижа в октябре 1893 г. Артур де Ротшильд провел классическую для империалиста связь между «небольшим повышением акций компании, организованной на основании правительственной концессии» и «резкой стычкой с матабеле, когда 100 из них были убиты, хотя должен с радостью сообщить, что с нашей стороны убитых и раненых не было». Старшие партнеры Парижского дома испытывали такое же воодушевление, не в последнюю очередь благодаря диктаторскому стилю правления Родса, какой тот насаждал в Капской колонии после 1890 г., став ее премьер-министром.
И все же между Родсом и Ротшильдами всегда существовали значительные расхождения по вопросу о средствах, какими британское влияние распространялось из Капской колонии. С философской точки зрения Родс всегда ближе стоял к либеральному империализму, чем к политике правительства Солсбери, склонного подчинять амбиции белых колонистов на периферии дипломатическим интересам правительства в метрополии. Например, Родс выступал за гомруль, что служило лакмусовой бумажкой для политики в поздневикторианскую эпоху. Вначале Родс многого ожидал от Натти, но быстро разочаровался. Его досадовала неспособность Ротшильдов убедить португальское правительство уступить залив Делагоа, главный морской порт на побережье Мозамбика и потому важную стратегическую точку к будущему Трансвааля. Переговоры по этому вопросу затягивались, но, хотя Натти оптимистично высказывался о покупке земли у Португалии, дипломатические препятствия оказались непреодолимыми. Родсу казалось, что Солсбери «очень плохо относится [к нему] из-за португальской операции», а Натти изо всех сил опровергал такую точку зрения. «Вы не должны забывать, — напоминал он порывистому строителю империи, — что в то время общественное мнение во всей Европе склонялось в пользу Португалии, и со стороны лорда Солсбери едва ли было благоразумно навлекать на себя упреки со стороны дружественных держав в том, что наша страна собирается раздавить слабую маленькую Португалию ради несомненно важного, но недоразвитого региона в Центральной Африке. В конце концов, разве могли вы ожидать большего или хотя бы столького от правительства либералов?»
Когда Родс снова попытался напрямую обратиться к португальскому посланнику Луишу де Совералю, Натти отнесся к его плану прохладно. «Похоже, вы поддерживаете точку зрения Совераля, что сделать ничего нельзя, — жаловался он в мае 1893 г. — Я думал, что вы сделаете все, что можно, так как в течение нескольких лет вы по праву считали… что Делагоа — ключ к нашему положению в Ю. Африке… Боюсь, что нам придется купить залив Делагоа. Он нам нужен, и мы готовы за него заплатить. С ростом Трансвааля чем дольше мы ждем, тем больше нам придется заплатить, а после постройки железной дороги в Делагоа мы, скорее всего, вообще его не получим».
