Частную собственность тех немногочисленных членов семьи, которые еще оставались в Германии, экспроприировали теми же методами, хотя на самом деле к 1938 г. у них почти ничего не осталось. До начала конфискации сыновья Макса фон Гольдшмидта-Ротшильда Альберт, Рудольф и Эрих продали семейные дома в Грюнебурге и Кёнигштайне и предпочли эмигрировать (Альберт в 1941 г. покончил с собой в Швейцарии, столкнувшись с угрозой высылки). Но Максимилиан, которому исполнилось уже 95 лет, был слишком стар для переезда. Он остался в доме с садом на Бокенгеймер-Ландштрассе, который двоюродный дед его жены Амшель приобрел свыше ста лет назад. Точнее, ему оставили одну комнату в доме. Как будто сбылся самый страшный кошмар Амшеля, который преследовал его еще в 1815 г., когда он впервые спал на «свежем воздухе» в саду. Максимилиан вынужден был продать участок городу Франкфурту всего за 610 тысяч рейхсмарок (минус налог). После «Хрустальной ночи» его вынудили также продать городу свою коллекцию произведений искусства за 2,3 млн рейхсмарок (снова за вычетом налога) и пожертвовать еще 25 % остающихся у него активов рейху в качестве «компенсации» (метод, свойственный Герингу, когда евреев заставляли платить за ущерб, причиненный имуществу из-за вандализма нацистов). В 1940 г., когда Максимилиан умер, его оставшееся имущество было конфисковано. Таким образом, пять лет спустя, когда бомбардировки союзников уничтожили не только дом, где он провел свои последние дни, но и старую контору на Фаргассе и старый Stammhaus на Бёрнештрассе, с лица земли исчезли остатки того, что уже не принадлежало Ротшильдам. «Псевдозаконное» вычеркивание Ротшильдов из памяти их родного города на несколько лет предшествовало частичному физическому уничтожению
[244].
Нетрудно было предвидеть, что означал для Ротшильдов приход нацистов к власти в Вене — городе, неразрывно связанном в голове Гитлера с угрозой, которую представляли евреи. Говорят, когда герцог Виндзор гостил у Эжена в замке Энцесфельд сразу после отречения от престола ради Уоллис Симпсон, они якобы обсуждали замысел книги о преследованиях немецких евреев. Вскоре после того Эжен уехал из Австрии в Англию. Позже за ним последовал его старший брат Альфонс. Луис предпочел остаться в банке; он считал, что принял меры предосторожности, когда перевел права владения заводом в Витковице на страховую компанию «Альянс» (в которой Лондонский дом и тогда держал контрольный пакет)
[245]. Кроме того, он перевел права на все свои австрийские активы нью-йоркскому банкирскому дому «Кун, Лёб и Ко». Оказалось, что этого недостаточно. На следующий день после аншлюса Австрии 11 марта 1938 г., когда ликующие толпы приветствовали гитлеровцев в Вене, Луис попытался покинуть город. У него отняли паспорт, а на следующий день его арестовали и отправили в гестапо, штаб-квартира которого разместилась в отеле «Метрополь» на Морцинплац (где он оказался вместе с бывшим австрийским канцлером Куртом фон Шушниггом, чьи попытки умиротворить Гитлера окончились таким катастрофическим провалом, и лидером социалистов Леопольдом Кунчаком). Сразу же начался процесс конфискации имущества Ротшильда. Почти сразу после ареста Луиса видели, как эсэсовцы тащили картины из его дворца. 30 марта компанию «С. М. фон Ротшильд» передали под принудительное управление нового «Австрийского кредитного учреждения для общественных предприятий и работ» по приказу экономического советника венского гауляйтера Вальтера Рафельсбергера, которому поручили заниматься систематической конфискацией всех еврейских активов в Австрии. Тогда банк попал под временный контроль немецкой компании «Мерк, Финк и Ко» и в конечном счете продан в октябре 1939 г.
Следующей целью стал завод в Витковице, который Геринг считал потенциально выгодным приобретением для его растущей промышленной империи, сосредоточенной вокруг сталелитейной компании «Райхсверке Герман Геринг». Конечно, завод находился на чешской территории и, как вскоре выяснил эмиссар Геринга Отто Вебер, принадлежал уже не Венскому дому, а «Альянсу». Вдобавок правление завода застраховало против конфискации долю компании в шведском руднике «Фрея», а также 200 тысяч ф. ст. в иностранной валюте. Поэтому положение Луиса оказалось довольно выгодным. Когда Гиммлер, стремясь втереться к нему в доверие, послал в тюрьму резную французскую мебель, Луис отправил ее назад — он утверждал, что из-за нее его камера напоминает «краковский бордель». Хотя для того, чтобы добиться освобождения, Луису пришлось передать почти все свои австрийские активы, семье удалось настоять, что за завод в Витковице заплатят (хотя и с большой скидкой). Но все юридические тонкости в конечном счете поломал форс-мажор. Надежды Эжена продать завод Чехословакии за 10 млн ф. ст. разбились вдребезги, когда Гитлер в марте 1939 г. заставил правительство в Праге принять германский протекторат. После того как завод оказался во власти немцев, комиссар Геринга Ханс Керл, которому помогал член правления «Дойче банка» Карл Раше, усилили нажим. Основали новый надзорный совет, в который вошли Керл, Раше и Пауль Пляйгер (генеральный директор «Райхсверке»). В то же время Фриц Кранефусс — адъютант Гиммлера и член наблюдательного совета «Дрезденского банка» — сообщил Раше на основании сведений тайной полиции, что перевод права владения заводом за границу был нелегальным, так как не соответствовал валютному законодательству. Наконец, в июле 1939 г. решено было продать завод за 2,9 млн ф. ст. Однако начало войны предоставило немцам прекрасный повод не платить. В результате Витковиц пополнил собой растущий список имущества Ротшильдов, конфискованного нацистами без компенсации. В январе 1941 г. Геринг сделал еще один шаг в этом направлении: 43 300 акций завода в Витковице были изъяты из хранилища Парижского дома (хотя даже они не давали ему контрольного пакета в техническом смысле). Лишь в 1953 г. коммунистическое правительство, пришедшее к власти в Чехословакии в 1948 г., наконец выплатило Ротшильдам компенсацию за завод в размере около 1 млн ф. ст.
Однако больше всего Гитлер и его приспешники домогались не промышленных капиталовложений, а инвестиций Ротшильдов в произведения искусства. Их интересовали картины старых мастеров, севрский фарфор, бюро в стиле Людовика XV; именно они стали самыми ослепительными плодами финансового успеха семьи. Покидая Австрию, Альфонс оставил одну из величайших европейских частных коллекций; напрасными оказались попытки лорда Дувина купить ее (возможно, он действовал от имени настоящих владельцев). Приобретение стольких картин старых мастеров натолкнуло Гитлера на мысль основать новую немецкую галерею в Линце, чтобы Третий рейх получил свой Лувр. В июне 1939 г. он уполномочил Ханса Поссе начать работы над проектом, поместив с этой целью лучшие произведения, отобранные у австрийских евреев, в «резерв фюрера». Тем самым было положено начало одной из крупнейших краж произведений искусства в истории.
