Конечно, к 1939 г. многочисленные члены семьи Ротшильд сами стали беженцами. После вторжения Германии во Францию в мае 1940 г. их число значительно увеличилось. Еще до падения Парижа Роберт успел добраться до безопасного Монреаля, взяв с собой жену Нелли и дочерей Диану и Сесиль. Однако его кузен и старший партнер Эдуард — которому было уже за 70 — предпочел покинуть Францию лишь в июле. После кружного путешествия через Испанию и Португалию он наконец добрался до США. Его тоже сопровождали жена Жермена и дочь Бетсабе. Их старшая дочь Жаклин еще раньше обосновалась в Америке со своим вторым мужем. Их бывший партнер Морис также поселился в Канаде, а его бывшая жена Ноэми и сын Эдмонд нашли приют в имении Преньи. Другой представитель того поколения французских Ротшильдов, Анри, к тому времени уехал в Португалию. Наконец, беременная жена Алена достигла США через Испанию и Бразилию, а жена Ги, Аликс, отправилась в путь через Аргентину и воссоединилась с мужем позже.
Сражаться остались представители младшего поколения. Сыновей Роберта, Алена и Эли, немцы взяли в плен; почти всю войну они провели в лагере для военнопленных в Любеке (Эли в Колдице). Сыну Эдуарда Ги повезло больше. Ему, кавалерийскому офицеру, поручили командование поспешно созданным моторизованным взводом. Он участвовал в тяжелых боях на севере Франции (за что его наградили Военным крестом) и в двух случаях чудом избежал плена. После того как Франция капитулировала, Ги пробрался в неоккупированную зону и обосновался в небольшом курортном городке Ла Бурбуль в Оверни, куда перевели офис банка «Братья де Ротшильд». Но в 1941 г., все больше понимая, что вишистский режим с готовностью подражает и даже предваряет антиеврейские мероприятия нацистов, он решил эмигрировать, раздобыв необходимые документы после первой неудачной попытки выбраться через Марокко.
Оба сына Анри, Джеймс и Филипп, пережили примерно то же самое. Первый, как и в Первую мировую войну, служил в воздушных войсках, а затем бежал через Испанию в Великобританию. Из-за болезни и травмы, полученной во время катания на лыжах, Филипп не мог принимать участия в боях, и на его долю выпало, наверное, самое тяжелое бегство из Франции. Во время первой попытки его арестовали в Марокко; в конце концов он пешком пересек Пиренеи и улетел в Англию из Португалии. Позже многие французские Ротшильды вернулись на континент в составе движения «Свободная Франция» генерала де Голля (хотя следует подчеркнуть, что и в составе армии де Голля было немало тех, кого отнюдь нельзя было назвать филосемитами)
[249]. Решение Ги вступить в армию де Голля едва не стоило ему жизни: в корабль, который вез его через Атлантику, попала торпеда. Он выжил, получил работу в управлении связи военной миссии де Голля и вернулся во Францию с генералом Пьером Кенигом в 1944 г. Джеймс также вступил в «Свободную Францию», как и его брат Филипп, его жена и старшая дочь.
Как ранее в Австрии, во Франции немцы, не теряя времени, наложили руки на активы семьи. Представителям Парижского дома удалось отослать кое-что за границу перед вторжением во Францию (например, принадлежащий им пакет акций «Ройял датч» был помещен в Банк Монреаля, хотя после капитуляции Франции акции были заморожены как вражеские активы). Вдобавок отдельным членам семьи удалось вывезти с собой драгоценности: согласно одному свидетельству, Эдуард приехал в Нью-Йорк, привезя с собой на 1 млн долларов драгоценных камней. Однако основная часть богатства семьи оставалась в пределах досягаемости оккупантов. 27 сентября 1940 г., когда немцы начали выявлять компании, принадлежащие евреям, фельдмаршал Кейтель издал специальную инструкцию для военного правительства в оккупированной Франции, по которой предписывалось конфисковать «владения Дворца Ротшильдов», в том числе те, что в свое время были переданы французскому государству. Через месяц немцы издали приказ о назначении управляющих в еврейские компании. Дом Ротшильдов по адресу авеню де Мариньи, 23, заняло люфтваффе, а позже один немецкий генерал.
Однако вскоре оказалось, что конкуренцию немцам составляет созданный ими же марионеточный режим Виши. Еще до приказа Кейтеля Петен издал указ, по которому все французы, покинувшие материковую Францию после 10 мая, «отказались от обязанностей… членов национальной общины»: соответственно, их имущество подлежало конфискации и продаже, а прибыль получало вишистское правительство. Указ недвусмысленно применили по отношению к Эдуарду, Роберту и Анри. Вскоре после этого Петен предъявил притязания на здание на улице Лаффита, где разместили департамент социального обеспечения; судя по всему, все остальные здания, принадлежавшие семье, собирались использовать примерно так же, передав их в руки нового «Управления общественной собственности».
В некотором смысле Ротшильдам было все равно, кто захватил их собственность — нацисты или режим Виши. Последними также двигал антисемитизм, что ясно из указов, выпущенных Петеном 3 октября 1940 и 2 июня 1941 гг., в которых резко ограничивались права французских евреев, а также из постоянных резких нападок на Ротшильдов в таких прогерманских газетах, как «Пари-суар» («Вечерний Париж») и «О пилори» («К позорному столбу»). Невозможно серьезно доказать и то, что вишистские чиновники снисходительнее, чем немцы, относились к имуществу Ротшильдов. Говорят, что Морис Жанико, глава «Управления общественной собственности» при Петене, не дал немцам очистить подвалы замка Лафит; но то, что ему не удалось продать конюшню в Нейи, принадлежавшую Эли, дом Алена на улице Цирк и дома Мириам в Булони и Париже, скорее всего, объясняется тем, что на них не нашлось покупателей. Как можно видеть из его заявления немецким властям в мае 1941 г. — из которого явствовало, что банк «Братья де Ротшильд» теперь принадлежит вишистскому государству, — его целью было не защитить Ротшильдов, а опередить немцев. Попытка петеновского «Комиссариата по еврейским вопросам» превратить Биолого-физико-химический институт, основанный Эдуардом в 1927 г., в «Евгеническую лабораторию» Алексиса Карреля красноречиво свидетельствует о сходстве вишистского режима и Третьего рейха.
Если Виши удалось опередить немцев в части активов Парижского дома, то немцы опередили Виши в гонке по ограблению частных коллекций французских Ротшильдов. Отчасти так получилось потому, что коллекции не успели вовремя вывезти из оккупированной зоны. Во время паники в мае — июне 1940 г. Мириам поспешно зарыла часть своей коллекции в песчаных дюнах в Дьепе (картины, оставленные там, так и не нашлись); коллекцию же Эдуарда разделили и спрятали в его усадьбе в Рё, в окрестностях нормандского Пон-л’Эвека и на его коневодческой ферме в Мотри. Коллекция Роберта из Лаверсена и других мест была спрятана в Марманде на юго-западе Франции, а картины Филиппа по большей части находились в Бордо. Все эти тайники вскоре были обнаружены. Еще раньше нашли огромную ферьерскую коллекцию (хотя гобелены Буше спрятали так хорошо, что оккупанты не узнали, что они еще там). Доступной оказалась и коллекция Анри в замке Муэт; коллекция Мориса в замке д’Арменвильер; и картины в главных парижских резиденциях (Мориса — в доме 41 по улице Фобур-Сент-Оноре и Роберта — в доме 23 по авеню Мариньи).
