Возможно, современная финансовая корпорация унаследует такую гибкость. Возможно, благодаря достижениям бюрократической рационализации, которую мы называем «менеджментом», она способна даже превзойти оригинал. Но она не способна с легкостью воссоздать дух более ранней структуры; никакой объем корпоративной риторики не может превратить рассеянное множество акционеров, директоров, руководителей и служащих — в семью. Фрэнсис Фукуяма и другие утверждают: одна из слабостей таких современных западных учреждений, как корпорации, заключается в том, что они не добиваются доверия и преданности со стороны отдельных служащих или инвесторов. Может быть, у семейной компании это получается лучше, пусть даже подчас за счет отказа от масштабных операций.
Спорный вопрос, выгадывают ли банки — как банки — оттого, что знают свою историю; как однажды сказал А. Дж. П. Тейлор, история учит людей лишь одному: как совершать новые ошибки, а слишком большие познания в финансовой истории влекут за собой избыточное неприятие риска у профессиональных инвесторов. По крайней мере один из руководителей N. M. Rothschild group заметил, что его гораздо больше интересует будущее Ротшильдов, чем их прошлое; и он имеет право на подобные взгляды. С другой стороны, история банка «Н. М. Ротшильд и сыновья» и других домов Ротшильдов обладает для него и его коллег огромной значимостью. Знание истории полезно в одном отношении: фамилия Ротшильд во многом — такой же крупный актив, как и многое из того, что фигурирует в отчетах группы Ротшильдов. Ротшильды — знаменитая компания, это торговая марка, равной которой в международных финансах нет; надеюсь, что эта книга хотя бы в какой-то мере объясняет, почему так происходит.
Более того, прошлое влияет на настоящее гораздо деликатнее, если не считать его ценности как источника для корпоративной рекламы. Прошлое — то, на что можно равняться, доброе имя, которое необходимо сохранять. Зачастую доброе имя становится такой же отличной мотивацией, как и доминирующее, но иногда несколько близорукое стремление к прибыли. Одним из самых поразительных открытий во время подготовки к написанию данной книги стала относительно низкая рентабельность инвестированного капитала, достигнутая домами Ротшильдов во второй половине XIX в. Отчасти это явление можно объяснить относительно высоким соотношением капитала к задолженностям, которое они поддерживали. Часть секрета долгого успеха в банковском деле заключается, конечно, в том, чтобы не обанкротиться; относительная сдержанность Ротшильдов и их стремление по возможности избегать риска стала одной из причин их финансового долголетия. Такая особенность также коренится в психологии — точнее, в более широких временных рамках — семейной компании, которой приходится думать об интересах не только нынешних акционеров, но и будущих поколений.
В 1836 г., после смерти Натана Майера Ротшильда, его братья, сыновья и племянник связали себя новым договором о сотрудничестве. Тогда они снова вспомнили, как их отец Майер Амшель говорил им почти тридцать лет назад, «…что совместные действия — верный способ добиться успеха в их трудах, и всегда рекомендовал им братское согласие как источник божественного благословения». Они призывали будущие поколения семьи не забывать этот принцип: «Пусть наши дети и будущие поколения руководствуются той же целью, чтобы постоянное поддержание единства Дома Ротшильдов процветало и вело к полной зрелости… и пусть они так же заботливо соблюдают… священный завет нашего благородного предка и сохраняют в вечности божественный образ общей любви и труда».
Примечательно, что через двести лет после того, как Натан впервые приехал в Англию, эти слова по-прежнему не утратили своей значимости.
Приложение 1
Обменные курсы
К счастью для специалиста по экономической истории, XIX в. характеризовался длительным процессом конвергенции валют. В 1820-е гг., после того, как фунт вернулся к Ньютонову золотому паритету, существовавшему до 1797 г., другие главные валюты одна за другой устанавливали более или менее устойчивые обменные курсы по отношению к фунту. Следует подчеркнуть, что настоящий золотой стандарт был внедрен в конце XIX в. До 1870-х гг. Франция, вместе с другими членами Латинского монетного союза (Бельгией, Швейцарией и Италией), поддерживала биметаллический (золотой и серебряный) стандарт. Россия, Греция, Испания и Румыния также поддерживали биметаллический стандарт, как и большинство государств Америки, включая США. Почти все государства Германии поддерживали чисто серебряный стандарт, как и страны Скандинавии, Голландия и почти все страны Азии. Только Великобританию, Португалию, Канаду, Австралию и Чили в 1868 г. можно назвать странами, которые, строго говоря, поддерживали золотой стандарт. Однако, несмотря на эти различия, европейские обменные курсы сохраняли относительную стабильность. Французский, бельгийский и швейцарский франки более или менее постоянно были эквивалентны 1/25 фунта (то есть за 1 фунт стерлингов давали примерно 25 франков, более того, обменный курс франка на фунт стерлингов колебался незначительно, в пределах 25, 16–25, 40 франков). Прусский талер также держался стабильно на уровне около 6,8 талера за фунт. Зато австрийская, итальянская, русская, греческая и испанская валюты не были столь же стабильными и переживали периоды неконвертируемости и обесценивания. В таблице а показаны некоторые примерные обменные курсы фунта стерлингов на главные европейские валюты в середине столетия, хотя применять их нужно с некоторой осторожностью.
Таблица А
Обменные курсы главных валют к фунту стерлингов, середина XIX в.
Источник: Переписка Ротшильдов.
При переходе от биметаллизма к золотому стандарту решающую роль сыграло объединение Германии. Решение не распространять серебряный талер на весь Германский рейх, а ввести золотую марку непосредственно коснулось Франции, которая по политическим причинам не хотела сглаживать переход Германии на золото, продолжая принимать серебро. Несмотря на это, до самого конца XIX в. целый ряд основных валют не постоянно поддерживал металлический стандарт; для них характерны были периоды обесценивания по отношению к фунту стерлингов (это относится к рублю и доллару). И только в два последних десятилетия перед Первой мировой войной большинство стран мира приняли неофициальную систему фиксированных обменных курсов, известную под названием «золотого стандарта»;
только Китай, Персия и несколько латиноамериканских стран сохраняли верность серебру. В таблице б показаны соответствия до 1914 г. после того, как большинство валют перешло на золотой стандарт (строго говоря, валюты Италии и Австрии по закону не обменивались на золото, но их обменные курсы тем не менее оставались относительно стабильными).
Таблица Б
Обменные курсы главных валют к фунту стерлингов, 1913 г.
Источник: Hardach, First World War. P. 293.
