– А оттуда, что вы, Док, не первый, кого я встречаю в подобном состоянии духа и души. Таких, как вы, мало. Но они есть. И, поверьте моему опыту, онито как раз и есть то лучшее, что есть в человечестве.
Труднее всего было заподозрить Олафа в лести. Зачем, с какой целью? Этого не могло быть.
– Вы, Док, один из очень немногих, кому удалось выбраться из привычного круга вещей и событий. Вы – победитель. А на победителей у ее величества реальности, уж поверьте, есть свои методы. Методы, что задвигают их обратно или укорачивают. Часто – укорачивают на голову. Но есть исключения. Те, кто находит новый смысл жизни, другое направление, где он пока не победитель, а студент, – таких жернова реальности не трогают. Пропускают дальше невредимыми. Я думаю, что вы уже близки к своей находке. Вот таков вкратце ответ на ваш первый вопрос.
Док молчал, пережевывая услышанное. Олаф продолжил:
– Теперь о том, что я хочу и кто я. Начну с конца. Мы, такие как я, называем себя «помощниками». Причем именно так, безо всяких заглавных букв и патетики. Мы помогаем человечеству развиваться. Мы следим за вами. Мы входим во взаимодействие с вами там, где вам без нас не обойтись. Мы ничего не делаем за вас. Но мы многое делаем для вас.
– Стоп-стоп! Олаф, вот я смотрю на вас и вижу молодого человека приятной наружности. Я – человек. Вы – человек. Расскажите-ка, чем вы отличаетесь от меня?!
– В этот момент времени и в этой точке пространства – совершенно ничем. То есть если вам взбредет сейчас взять этот стейк-нож, – Олаф указал на столовый прибор, лежавший рядом с тарелкой Дока, – и воткнуть мне его в грудь, то скорая помощь ко мне доехать не успеет.
– Вот как…
– А вы думали?! Но через короткое время я смогу снова появиться в этом мире в том обличье, что будет мне нужно для выполнения моей задачи.
– Иными словами, Олаф, вы бессмертны?
– Так же бессмертен, как и вы, Док, – только у вас реинкарнационный цикл решен иным способом. В вашем случае потребуются родители, гаметы, зигота, беременность, роды, детство, взросление… И уж точно никто не оставит вам ни имени, ни старого физического тела, ни памяти прошлой жизни.
– Н-да, забавно. И это все отличия между нами?
– Это лишь самое незначительное из них. Есть второе, и оно непреодолимо – ни для меня, ни для вас.
– Какое?
– Свобода воли. Вы обладаете ей, я – нет.
– Поясните.
– Вы всегда можете жить так, – Олаф достал смартфон, понажимал на кнопки и положил на стол. Телефон запел голосом Александра Цекало:
– Ты пойдешь налево,
А может быть, пойдешь направо.
Ты ведь королева,
Ты имеешь право
– А вы, Олаф? У вас разве не так?
– Нет. Я могу пользоваться вариабельностью своего поведения только в рамках решаемой задачи.
– Вы робот, Олаф?
– Нет. Я помощник.
– У вас есть хозяин, Олаф?
– Я не могу ответить на ваш вопрос.
– Приехали, блядь! Вы отказываетесь, Олаф?!
– Нет. Я просто-напросто не смогу объяснить вам этого сейчас. У вас не хватит понимания. Вы не готовы.
– Вы намекаете на то, что я идиот?!
– Нет. В вашей системе понятий и смыслов не существует определений для того, чтобы я мог корректно ответить на ваш вопрос. Если мы продолжим сотрудничество, вы без труда узнаете ответ, причем сами, без моего участия.
– Допустим. А теперь, Олаф, настало время…
– Да, я помню, мой старший друг… – Док вдруг понял, что в обращении Олафа всегда было лишь почтение к нему, а не то, о чем он подумал поначалу.
– …и теперь я должен ответить, что я хочу от вас.
– Да.
– Ответ не будет коротким. Позвольте начать?
– Начинайте, Олаф.
– За последние несколько тысяч лет человеческая цивилизация показала значительные успехи. Работают прорывные технологии, побеждены многие болезни, ранее бывшие смертельными для вас. Но, по большому счету, вы топчетесь на месте – потому что достигли очередного предела развития. Материальных благ в обществе становится больше, но они не добавляют вам счастья. Скорее напротив. Вы останавливайте меня, если почувствуете, что хотите возразить.
– Олаф, вульгарный марксизм мы уже проходили. Причем всей страной.
– Речь не идет о марксизме, социализме, коммунизме и тому подобных вещах. И знаете почему? Потому что марксисты боялись к ним даже подобраться. Из их уст это все звучало бы как пустой треп…
– Вы о чем?
– О новом человеке, о человеке будущего, человеке, которого они поселили в недостижимое для них утопическое коммунистическое будущее. Дело в том, что такой человек невозможен. Невозможен – по ряду причин.
– О-о, а вот с этого места, что называется, поподробнее.
– Извольте, Док. Человек агрессивен. Агрессия зашита в его «операционную систему», в его «БИОС», если пользоваться схемотехническими компьютерными аналогиями. Без агрессии человек не может выжить – ни как индивидуум, ни как малая группа, ни как социум в целом. «Не ты – так тебя» – так у вас говорят?
– Так. У нас еще и похлеще говорят.
– Например?
– Оглядись вокруг себя – не ебет ли кто тебя!
– Замечательно! – Олаф заржал в голос. – Запомню! Так вот, агрессия – это только одна сторона медали. Есть и вторая.
– Какая?
– Страх. Агрессия и страх идут рука об руку. На тебя нападают – ты боишься. А часто – ты нападаешь, потому что боишься. Итак – агрессия и страх. А теперь давайте назовем основную причину, по которой они остаются целесообразными: биологически, социально, экономически. Попытаетесь сами или лучше мне?
– Лучше вам, Олаф. У вас это очень ловко выходит.
– Ресурс. Материальный ресурс. Пища. Энергия. Деньги. Призрачное счастье, наконец. Страх – вторая движущая сила пары «агрессия – страх». Чего боятся в самых общих случаях? Правильно, исчерпания ресурса. Сегодня ресурс есть, а завтра кончился. Значит, всем, кто не хочет сдохнуть, нужно двигаться в борьбе за ресурс. Кто не двигается, тому пиздец. Добавляем агрессию – получаем простую модель нынешнего человеческого социума. Как потопаешь, так и полопаешь. Ну а лучше всадить нож в другого потопавшего, чтобы не было соблазна лопать – ни свое, ни твое.
– Sad but true
[46].
