– Ну, как-как. Птенцов вырастили, взлетели, от зимы на юг полетели. Весной обратно вернулись. Что здесь сложного?
– Да вроде ничего, Док. Кроме одного маленького вопроса. А как они знают, куда лететь? Как ориентируются?
– Ой, Олаф, ну полно вам. По магнитным линиям, как еще!
– Парадоксальная ситуация, Док. Чем дальше заходит ваша наука, тем глубже она копает сама себе могилу. Своими собственными шаловливыми ручками. В этом случае – тоже.
– А ну-ка поясните, Олаф.
– Раньше перелетных птиц окольцовывали на месте их обитания. А потом отлавливали, например на месте зимовки, и смотрели – те ли это птички или не те.
– И что?
– Да ничего. Птички оказывались «те». Но вот как они туда попали, какими путями летели, установить таким способом было невозможно. А теперь все изменилось. Появилась технология окольцовывания птиц с помощью GPS-трекеров. Трекер на автономном питании, включается сам на семьдесят секунд от восьми до десяти раз в год. Может включаться чаще, но тогда батарейка сядет раньше. И вот интересные вещи оказались с этими птицами.
– Какие?
– Они не просто летят с севера на юг и обратно. Они летят по устойчивым миграционным маршрутам. По специальным воздушным коридорам, организованным столь же разумно, что и коридоры для авиационного трафика. Спрашивается вопрос. Авиационный трафик – дело головы и рук человека. А кто создавал коридоры для птичьей миграции? Но и это еще не всё. Помните все эти новости – киты и дельфины выбрасываются на берег и погибают?
– Как не помнить, Олаф! Люди столько сил тратят, чтобы стащить их с мелей обратно в глубокую воду!
– Именно! Но это касается тех, кого обнаружили вовремя. А сколько трагедий остается за кадром… И вот вопрос: эти морские млекопитающие, с их высокоорганизованными мозгами, с интеллектом – они что, идиоты? Выпрыгивать на мель и биться о скалы насмерть – это такая дельфинья романтика?
– Вряд ли, Олаф.
– Ну и в чем же причина?
– То, что я читал и слышал, – у них происходит какая-то ошибка навигации.
– Ну да, справедливо, – лицо Олафа опять украшало насмешливое выражение, – плыл себе кит, плыл, нашел где-то в океане тонну водки, принял, в мозгах у него зашумело, эхолот сбился, и – хуяк! – выпрыгнул, болезный, на рифы!
– Да, так…
– Это один кит, Док. А их не один, а сто. Значит, каждый из ста нашел по тонне водки? И одномоментно у них у всех съехала крыша? Так?!
Док напрягся.
– А на следующий день водки нет, все киты плавают трезвые, и рифы пусты. Так, Док?
– Скорее всего… нет, Олаф. Не так.
– А как?
– Не знаю.
– А теперь, Док, приплюсуйте сюда то, что мы только что говорили о птичьих миграциях. И так вроде получается, что все они летают, плавают, ходят, прыгают – не просто так. А пользуются каким-то интересным механизмом. Этот механизм сохраняет им жизнь. А иногда сбоит – и приносит смерть. Кстати, Док. Откуда мы знаем про китов и дельфинов?
– Оттуда, что они большие и заметные.
– А птицы?
– Маленькие и незаметные.
– Ага-ага. То есть в случае, если этот механизм дает сбой на птицах, то что происходит?
– Очевидно, Олаф, они не долетают. Например, падают в океан. И никому там до них и их трагедии нет никакого дела.
Олаф радостно посмотрел на Дока.
– Ну а теперь, Док, нам осталось сказать еще одну маленькую вещь. Как ведет себя стая птиц при миграции? Как ведет себя стадо китов и дельфинов?
– Очень организованно, Олаф.
– Ваш ответ принят, Док. Но, похоже, вы боитесь пойти дальше в ваших рассуждениях. Я сделаю это за вас.
– Не боюсь, Олаф. Все они на маршруте ведут себя как единый организм!
– Именно. Только не организм, а над-организм. Роид. Не пытайтесь искать термин в Гугле. Его там нет. Думаю, излишне говорить, что обмен информацией с навигационной системой у роида идет в обоих направлениях. Как и любой приличный навигатор, эта система заранее предупреждает движущиеся роиды о проблемах на маршруте.
– И значит… – начал Док.
– …значит, если она дает фатальный сбой, роид, находящийся в данный момент времени под ее управлением, погибает. Отсюда такие масштабы трагедий – не одна-две особи, как там, в полицейских протоколах говорится, «не справившиеся с управлением», а целый роид – целое стадо, целая стая. А теперь давайте экстраполируем этот механизм на человека. Даже не на человека, а на человечество. У птичек и зверюшек он есть, а у «царя зверей» – отсутствует? Так?
– Не может быть… – протянул Док.
– Тогда где же он? Почему человеку нужен компас и навигатор, а грязный баклан, страдающий дизентерией от поедания гнилой рыбы, прекрасно управляется без приборов? Как так?
– Не знаю, Олаф.
– У человека есть роидный механизм, Док. Но он выключен. На месте этого модуля, когда-то работавшего, ничего нет. Выдран, что называется, с корнем с печатной платы. Хотя убрали не всё. Оставили жалкие подобия. Феномен толпы, например. Даже говорить о нем не хочется – настолько это мерзко. В толпе нет отдельных людей. Есть роид – агрессивный, неповоротливый, часто с суицидальными наклонностями.
– Да, Олаф, согласен.
– Я называю это «нижней» роидностью. Сейчас в человеческой роидности сосредоточено все самое худшее, самое агрессивное, самое низкое, самое криминальное. Вдобавок отдельно взятому человеку с самого детства впечатывают в сознание установки: ты индивидуал, твои права и свободы индивидуальны, индивидуальное превыше общественного. И крах социализма здесь работает в качестве подтверждения. Говорят – смотрите, коммунисты залили мир кровью, и что в итоге? И ответить-то нечего. А что можно ответить, если роидный механизм управления личностью отключен? Должно же быть иначе!
Олаф замолчал, собираясь с мыслями.
– Но есть и «верхняя» роидность! Над-организм осваивает ноосферу, живет в ней, совершенствует ее! Освоить ноосферу отдельными индивидуумами нереально. А людям сейчас говорят «однова живем», и всё. На самом же деле жизнь есть череда перерождений, а «со-знание» и «со-весть» не пустые слова, а краеугольные понятия! Только никто не учит, что в словах нужно поставить дефисы. Чтобы пустые слова наполнились смыслом, понятным каждому.
– Олаф, значит, люди с имплементированным патчем…
– …это люди с «верхней» роидностью, способные в любой момент становиться из индивидуалов – над-организмом и использовать всю мощь своего над-организма для строительства своего мира. В этой «верхней» роидности нет места алчности и внутривидовой агрессии. Но, чтобы вид выжил в таких условиях, нужно еще одно привходящее условие.
– Какое?
