Обеда не было. Перекусили так, на скорую руку – Марулле и Кадри пора было приниматься за подготовку вечернего стола.
– Андрюша! – отвела его в сторону Кадри. – Мы с Маруллой займемся готовкой. Бери Димитру, сходите, погуляйте часик.
– Зачем?
– Затем, чтобы она знала, что ты не чудовище. Я прошу. Для меня можешь?
– Могу.
– Дими!
– Чего?
– Сходи, проветри моего мужа!
– А ты?
– А мы с мамой сегодня генералы жестяных кастрюль!
– Что ты с ней сделала? – Марулла вопросительно смотрела на Кадри.
– В смысле?
– В смысле, что она снова нормальная.
– Поговорили.
– Посуду не били?
– Нет, обошлось.
– Я мать, я желаю ей только добра.
– Марулла, главное, чтобы она сама себе его желала.
– Как ты права, девочка моя.
– Андрей, иди сюда! – Кадри открыла дверцу духового шкафа. – Варежки надень. Доставай! Только осторожно, она тяжелая! Не урони!
За стол сели в четверть двенадцатого. Костас молчал, улыбался, подливал всем вина. Кадри съела кусок индейки, несколько ложек салатов и поняла, что сегодня в нее больше никакая еда не влезет. Обычная история человека на кухне – пока готовишь, напробуешься, вроде всего по чуть-чуть, а места больше нет. Беседа не клеилась: у Костаса только греческий, у Андрея русский и английский, поэтому мужчины из общения между собой автоматически выбывали. Ну а Марулле, Димитре и Кадри тоже особо говорить было не о чем. Сидели, перебрасывались ничего не значащими фразами, выходили то и дело – кто вместе, кто порознь – на веранду на перекур.
Старые часы в гостиной пробили двенадцать. Марулла принесла здоровенный торт. Андрей наклонился к Кадри, прошептал на ухо:
– Случайно, не морковный?!
Кадри посмотрела на него серьезно:
– А ты попробуй!
И тут же громко рассмеялась. Марулла и Дими-тра не поняли. Кадри перевела им анекдот про пекаря, кролика и морковный торт. Костас долго смеялся. Потом встал с бокалом. Кадри придвинулась ближе к Андрею – переводить.
– Я уже немолодой человек. Я не знаю никаких иностранных языков. Я никогда не уезжал с острова. И говорить я не умею. – Костас ненадолго замолк. – Я работаю, сколько себя помню, с малых лет, и по-другому я жить не умею. Я пришел в этот дом давным-давно. Я потерял все, что у меня было, а дом этот был для меня чужим. Самое страшное, что я потерял тогда – я потерял надежду. – Костас снова замолчал. Повернулся к жене.
– Ты вернула надежду. А за надеждой ко мне, – Костас с трудом подбирал слова, – нет, не ко мне. В меня. За надеждой в меня вернулась жизнь. Мне было немногим за тридцать, и я не понимал, зачем я живу. Я не хотел жить. Теперь мне скоро семьдесят, и я хочу жить. Потому что понимаю, зачем я живу.
Костас вышел из-за стола. С бокалом в руке, прихрамывая, прошелся по гостиной – вперед, назад. Все ждали.
– Я понял, понял самую главную вещь. Я не знаю, как выглядит Бог и где он живет. Я понял, зачем я здесь. Я здесь затем, чтобы передать надежду, полученную мной от матери и отца, своим детям. – Костас осекся. – Моему ребенку. Димитра, я верю в тебя и надеюсь на тебя. Посмотри, у тебя есть друзья. Близкие друзья. Посторонних нет за этим столом. Доченька, теперь настало твое время. Нести надежду, чтобы передать ее дальше. Тот, чье рождение – праздник для нас сегодня, у него большое сердце. Он когда-то поделился своей надеждой с каждым из нас. С каждым из прошлых и будущих поколений. Нам нельзя обмануть его ожиданий. Будьте счастливы. С Рождеством вас!
– Медвежонок… – Марулла обняла мужа, – я… – Но ничего не смогла сказать, просто спрятала лицо на его груди.
– Мама, папа! – Димитра влезла между родителями, как когда была еще совсем маленькой, крепко сжала обоих и замерла.
Вот, посмотри. Она не плачет, думала Кадри. Она не плачет. Значит, сегодня она стала взрослой.
– Давай пойдем погуляем! Совсем спать не хочется. Андрюша, давай, давай!
Они вышли на улицу, в штиль и высокое ясное небо.
– Андрюш, как жить будем?
– Будем. Счастливо. Долго.
– Ты уверен в себе?
– Я уверен в тебе.
Доктор Сепп. Что вы делаете в моей жизни? «Вам не следовало делать того, что вы сделали. Я сожалею, что вынужден вам это говорить». Что вы делаете с моей жизнью? Сегодня Рождество. Я… я не ждала вас. Уйдите, прошу! Нет, не так. Сегодня Рождество. Особая ночь. Вы правы, доктор. Вы во всем правы.
– Андрей.
– Что?
– Я бесплодна.
– Не понял.
– Я не могу иметь детей.
– Как?
– Вообще. Не могу. И никогда не смогу.
Небо покачнулось? Да. Это он взял меня на руки.
– Андрюша.
– Да.
– Ты понял, что я сказала?
– Я слышал.
– Но ты понял?
– Нет.
– Почему?
– Потому что никогда не говори «никогда».
Глава 29
Андрей ехал в Пейю. Вечерело, предзакатное небо горело бордовым. Будет ветрено, не иначе. Вчера Андрей позвонил Доку – договориться о встрече.
– Что-то произошло, Андрей?
– Вам как сказать – дипломатично или по правде?
– Я не дипломат, Андрей. Вы тоже. Говорите как есть.
– Док, мне нужна ваша консультация.
Дверь открыла пожилая женщина в белом переднике. Улыбнулась, немного отступила назад и в сторону:
– Вы, должно быть, Андрей?
– Да, мэм, вы правы. Я Андрей.
– Хозяин немного задерживается. Просил принять вас в кабинете до его прихода.
– Спасибо, мэм.
– Чай, кофе?
– Пожалуй, ничего. Разве что стакан воды.
Странный дом. Совершенно невзрачный снаружи и непростой внутри. Такое впечатление, подумал Андрей, что в доме нет мебели. На самом деле, мебель, конечно, была. Но не ощущалась – светлое дерево, стекло и матовый металл. Скругленные углы, длинные монотонные горизонтальные поверхности, угадываемые разве что по неслучайным образом расставленным неброским вазам и со вкусом разложенным безделушкам. Едва заметные встроенные шкафы. Строгие пастельные гобелены в стеновых промежутках. Обстановка гостиной создавала впечатление, будто перед тобой огромный трансформер, а его полный функционал доступен и понятен только хозяину.
Женщина открыла кабинет, пригласила Андрея войти и затворила за ним дверь. Горел мягкий нижний свет. На ворсистом ковре в центре стоял небольшой не то журнальный, не то кофейный столик. Вокруг него – три бесформенных мешковатых кресла с мягким наполнителем, какие любят ставить в неформальных офисных пространствах дорогих интернет-компаний. Окно от пола до потолка, за ним угадывается небольшая веранда с видом на море. В одном из углов – небольшой рабочий стол, на нем лишь клавиатура и ничего больше. Три монитора над столом, подвешенные к потолку, – их можно двигать и как угодно поворачивать. У другой стены – модульный звуковой аппарат и напольная акустика.
