– Даваю, – ответил Андрей, пожал протянутую руку старшего партнера.
Такие дела. Встретил, когда был ночным бомбилой, а теперь партнеры. Как забавно поворачивается жизнь. В другие времена прыгал бы от радости до небес, а теперь – словно подменили. Просто тоннель стал длиннее, шире, а света в конце не прибавилось.
Пришел ближе к ночи домой. Покормил кота. Разогрел приготовленный мамой ужин. Раздался звонок. На экране был только номер, абонент в телефонной книжке отсутствовал – «+372…».
– Это я.
– Ты где?
– В Таллине.
– Что?!
– Мама умерла.
– Когда?
– Вчера.
Андрей не знал, что сказать. Просто молчал.
– Андрюша, ты не волнуйся, я справлюсь.
– Я не волнуюсь. У тебя деньги есть?
– Есть, есть. Не волнуйся, пожалуйста. И еще…
– Что, Каа?
– Андрюшенька… – и заплакала.
– Что? Что?
– Андрюшка, я беременна.
Не понял сначала. Не дошло до жирафа.
– Это правда?!
– Правда, родной.
– Адрес давай!
– Андрюша…
– Адрес!
– А если билетов нет?
– Билетов не будет – пешком пойду! По воде, по воде аки посуху!
В другую жизнь! С зелеными глазищами в половину неба. С памперсами, горшками, с бутылочками-сосками и присыпками. С куклами с оторванными руками-ногами. С грузовиками без колес и паровозиком с двумя вагончиками по кругу на пластмассовых рельсах. С разбросанными по полу книжками. И с мультиками на те-леке. И будут любимые глаза. В половину моего неба.
* * *
Док сидел в кафе транзитной зоны аэропорта Дубай. До посадки на токийский рейс оставалось меньше часа.
Она позвонила позавчера. Не позвонила – просто фотографию скинула, с нового номера. Юкки. Нэко. Кошка. Три года как один день. Позвонил:
– Ты?
– Я!
В шестьдесят тоже бывает, что живы.
– Док, как настроение?
– В порядке, Олаф!
– Поздравляю!
– С чем?
– С возвращением смысла, Док! Кстати, что там у вас в портфеле?
– Ничего-то от вас не спрятать, Олаф!
– А зачем прятать? Приберегли последний барабанчик для себя?
– Да.
– И молодец, он вам сейчас точно нужнее, чем кому бы то ни было.
– Спасибо на добром слове.
– Ну, тогда до свидания, Док! Да, кстати…
– Что?
– У меня – как бы это выразиться – трубку из рук рвут.
– Кто?
– Эй, привет!
– Здравствуйте.
– Здорово, убогий!
– Валька?! Как возможно?
– Все возможно.
– А почему раньше не…
– Не время.
– Что, теперь сможем разговаривать?
– Не злоупотребляй, дефективный. Много твоей энергии уходит. Я, собственно, только за одним пришел. Сказать тебе.
– Что сказать?
– Живи, брат. И еще.
– Что?
– У тебя всё впереди. И ты не один.
* * *
В два часа пополудни в малоприметный женевский подъезд на Рю Ротшильд с маленькой табличкой «Янковски. Адвокат» среди прочих разнокалиберных вывесок зашел безупречно одетый молодой высокий загорелый блондин с длинными выгоревшими волосами. Пятью минутами спустя за ним проследовали двое коренастых мужчин средних лет. Через полчаса блондин вышел из подъезда и пешком пошел вдоль улицы, пока на одном из перекрестков не скрылся из виду.
Вскоре к подъезду подошло такси. Двое коренастых, открыв стеклянную дверь, погрузили в багажник автомобиля два небольших чемодана:
– В аэропорт!
Месье Янковски поднялся с кресла. Не весна, конечно, но ведь – какое яркое сегодня солнце! Валери достал из ящика стола маленькое зеркальце и, словно школьник младших классов, стал рисовать солнечным зайчиком фигуры на стене соседнего здания.
Зайчик сорвался, попал в окно. Девушка, ослепленная внезапной вспышкой, сначала не поняла, а потом рассмеялась – и махнула Валери рукой.
Январь – февраль 2019 г.
* * *
Конец первой книги
