Чиновнику сыска оставалось гадать: а был ли обморок?
18
В тепле цветок расправил лепесточки. Кто бы мог подумать, что бодрая дама, вошедшая в зал ресторана, четверть часа назад почти не подавала признаков жизни. Официант поздоровался и проводил за столик, который предпочитала мадемуазель, оставил меню и обещал вернуться. Обедать Пушкин не собирался. Раз уж оказался в «Лоскутной», надо исполнить обещание, данное любимой тетушке. Эфенбах знает, что он при деле в Арбатской части, можно бездарно потратить немного служебного времени.
– Вернулись с новым цветом волос, мадемуазель Бланш, – сказал он, отодвигая соблазнительное меню подальше.
Страницы Агата листала довольно невнимательно.
– Вам нравится? – спросила она.
Что могло относиться и к прическе, и к имени, и к набору блюд. Женщины склонны смешивать раздельное и соединять невозможное.
– Огненной брюнеткой вы стали слишком заметны.
От Пушкина это можно было считать комплиментом. Агата так и посчитала. Ничего другого ей не оставалось.
– Заказывайте, что желаете. Я угощаю… Отметим нашу случайную встречу…
Бесполезно указывать на явное противоречие: подарок в пальто с последующей слежкой на морозе случайностью назвать нельзя. К тому же он еще не забыл, чем кончались приглашения Агаты отобедать за ее счет. Платил почему-то всегда Пушкин.
– У меня крайне мало времени. Прошу сообщить, что желали…
– В самом деле потеряли мой подарок? – Она смотрела на него поверх меню, как охотник выслеживает утку в камышах.
– Не беру подарки от воровок, – ответил он. – Даже гениальных. Чиновнику полиции это невозможно.
Старательно улыбаясь, Агата пропустила обиду мимо ушей.
– Я не воровка… Уже не воровка… Вы прекрасно знаете. У меня нет пути назад… – Она еще хотела добавить: «после сегодняшнего подарка», но промолчала. Подарок достался не ему.
– Рад слышать, но верится с трудом. Ближе к делу, прошу вас. – И он посмотрел на карманные часы.
Захлопнув меню и мотнув головой официанту, который собрался подбежать за заказом, Агата сложила руки.
– Как прикажете, господин полицейский, – сказала она бархатным голоском.
У Пушкина забегали мурашки по спине. С чего бы вдруг?
– Знаете ли вы, что в Москве открыли рулетку?
– Нам это известно.
– В большом доме на Спиридоновской…
– Местонахождение известно. Это все, что имеете сообщить?
– В ночь на первое января заглянула, чтобы развеять скуку и поставить по маленькой, – продолжила Агата, наблюдая за каменным лицом Пушкина.
– Играет в азартные игры или глупец, или шулер.
– Одна дама, судя по виду – из московских купчих, – продолжила она, – взяла и в четыре удара обыграла рулетку, получив невероятную, фантастическую сумму…
Был выбор: заявить, что сыскной полиции все известно, или выслушать неожиданного свидетеля. Грош цена ее показаниям, конечно. Но все же…
– Неужели тысячу рублей? – спросил Пушкин.
Кажется, наживку заглотил. Агата была довольна.
– Берите выше!
– Что, две тысячи?
– Холодно, холодно! – она невольно вздрогнула. – Что подскажет ваша разнузданная фантазия?
– Неужели десять тысяч? – старательно изумляясь, спросил он.
Агата счастливо засмеялась.
– Ах, Пушкин, у вас фантазии чиновника. Мадам выиграла сто двадцать тысяч!
Требовалась пауза, чтобы пережить такой шок. Пушкин помолчал.
– Ей заплатили всю сумму?
– Крупье выгреб банк…
– Бывают чудеса в Москве. Какое дело сыскной полиции до такого везения?
– Ее собираются убить, – торжествуя, закончила Агата.
– Такое заявление требует серьезного обоснования, – сказал Пушкин. – Какие у вас факты?
Она поморщилась.
– У меня чутье, которое никогда не подводит. И сердце. Я знаю и вижу людей. Особенно мужчин. Кажется, я это доказала… В прошлом, разумеется…
– Будьте добры, факты…
– Около нее крутилось двое мужчин. Один не старше двадцати пяти, такой мерзкий, как зазнавшийся приказчик. Другой солидный и вальяжный, далеко за пятьдесят. Сначала умоляли даму не ставить деньги, а потом чуть не вырывали у нее из рук купюры. Правда, она отогнала их, как мошек… Дама строгая и суровая, сразу видно…
– Это все факты?
Агата не могла обижаться.
– Нет, не все, господин, сыщик, – ответила она с вызовом. – Рядом с ней крутилась девица, похожая на селедку. Всё советы давала, возмущалась, как делает ставки, по блокнотику что-то проверяла. А когда та выиграла, селедка чуть не лопнула от возмущения. Знаете, кто она?
Пушкин уже знал. Надо было позволить Агате нанести победный удар. Что она и сделала:
– Та самая девица, с виду курсистка, которую сначала гнали по сугробам, потом помогли встать и отвели в дом. Когда я мерзла под деревом…
В наблюдательности Агате нельзя было отказать. Особенно в навешивании ярлыков. Нельзя отрицать, что в барышне Рузо есть что-то от холодной селедки.
– Итог: двое мужчин и барышня, – сказал Пушкин. – В чем ваше обвинение?
– Уверена: кто-то из них намерен прикончить родственницу и забрать выигрыш… – ответила Агата. – Такие жадные, алчные и скользкие типы.
– Откуда известно, что они родственники?
– Юный прыщ называл ее тетушкой, а старый ловелас Аннушкой. Этого малого?
– Для обвинения в убийстве – да.
Наблюдения кончились. Агата старательно искала, что бы еще припомнить.
– Помяните мое слово: они ее прикончат, – сказала она.
– Видели, как эти господа сопровождали даму с рулетки?
– Нет, я ушла немного раньше… Но это ничего не меняет!
Формально Пушкин не имел права раскрывать никакие подробности посторонней. Но в данном случае Агата Керн была уже не посторонней, а свидетелем. Что меняло дело.
– Терновская Анна Васильевна скончалась в ту же ночь на первое января. У вас есть еще что-то, что можете сообщить по данному обстоятельству?
Когда смысл сказанного дошел в полной мере, Агата с трудом удержалась, чтоб не вскочить и не влепить наглому обманщику пощечину. Она перед ним карты выкладывает, можно сказать – душу наизнанку выворачивает, а он, оказывается, уже все знал? Как относиться после такого к мужчинам?..
Но ей хватило благоразумия.
– Убита, – проговорила Агата, как будто знала. – Какая мерзость: убивать женщину.
