Левую скулу пересекала крохотная царапина, замазанная йодом. Ничего опасного, но для барышни, воспитанной за границей, достаточно, чтобы упасть в обморок. Агата взяла ее за руку.
– Какие пустяки. Заживет без следа…
– Правда, мадемуазель Бланш? С таким уродством я не смогу жить…
В глазах чудесного красивого ребенка стояли слезы. Как мало она еще знает про настоящие огорчения. Агата уверила, что молодая кожа скроет царапину без следа.
– Пойдемте завтракать, дорогая.
Настасья решительно мотнула головой.
– Нет, нет, я не могу показываться на людях с таким шрамом…
Агата невольно улыбнулась.
– Не шрам, не рана, а легкая царапинка. Тем более Прасковья так хорошо обработала йодом… Кстати, где она?
– Отправила в аптеку… Пусть найдет какое-нибудь средство, чтобы скрыть мою беду. – Настасья всхлипнула.
– Хорошо, оставайтесь, раз так. Прикажу принести завтрак вам в номер.
– Вы так добры, мадемуазель Бланш…
Несчастная израненная барышня обняла мудрую покровительницу. Агата нежно погладила ее по спине.
– Все пройдет, моя дорогая… Хотела вас спросить: когда вы были с визитом у мадам Терновской, она намекала, что оставит вам наследство?
– Что вы! И речи не было. – Настасья потрогала ранку.
– Не говорила о подозрениях в отношении месье Фуделя и месье Лабушева?
– До вчерашнего дня я не знала, кто они такие. Мадам Терновская не называла имен.
– О чем шел ваш разговор?
Барышня скривила губки.
– Такая скука. О том, что надо быть бережливой, копить капитал, экономить каждый рубль… Скучная мораль…
Что и говорить: тема экономии и молоденькая барышня – вещи несовместимые. Агата хорошо поняла Тимашеву. Еще раз успокоила ее, что рана не смертельная, и отправилась в ресторан.
Агата ела быстро, с аппетитом и не оглядываясь. Ей хотелось поскорее увидеть Пушкина. Хоть и договорились с Агатой Кристофоровной пока ему ничего не рассказывать. Но ведь есть другие новости: например, выигрыш еще одной дамы. Новая истеричка Рузо. Наверняка ему будет интересно. А если он сам спросит про Фуделя и Лабушева – что же поделать…
Быстро доев, Агата вернулась в номер, надела шубку и сбежала вниз. Извозчики стояли рядком. Она помахала ближнему.
Темнота упала перед ней. Как будто нырнула в душный и глухой кокон. Агата хотела закричать. Но ни вскрикнуть, ни двинуть рукой не смогла. Что-то накрепко схватило, как обручем. Перед глазами болталась грубая ткань, просвечивая дырочками.
– Ну, попалась, голуба, – проговорил у нее над ухом грубый голос. А в нос ударил свежий запах коньяка.
5
– И что ты тут делаешь, мой милый?
Задавать подобный вопрос чиновнику сыскной полиции, да еще при городовом, по меньшей мере возмутительно. Не говоря о том, что же это как раз собирался спросить Пушкин. Его бессовестно опередили. Он не возмутился и не обиделся. Все-таки тетушка пользовалась некоторыми поблажками.
– Мадам Львова, потрудитесь объяснить ваше появление, – сказал Пушкин, кивком головы отгоняя Ерохина, которому страсть как хотелось узнать, что будет дальше.
– Ох, напугал! – Тетушка выразительно схватилась за сердце. – Только не говори, что потащишь в участок. У них там сапогами и портянками пахнет так, что лучше сразу на расстрел…
Пушкин глянул в сторону: городовой держался на почтительном расстоянии.
– Тетя, – тихо сказал он. – Почему вы не можете понять: я на службе. Вопросы здесь задаю я…
– Мой милый Пи, задавай их сколько влезет! – выражение лица Агаты Кристофоровны не сулило ничего хорошего. Пушкин сильно рисковал, но выхода не осталось.
– Уж спросил.
– Неужели? Я что-то не расслышала. Туга на ухо к старости стала…
Как все-таки просто иметь дело со злодеями и преступниками, а не с обожаемой тетушкой.
– Тетя, зачем вы здесь оказались?
Покорный и жалобный вид племянника растопил бы и не такое сердце. Тетушкино сердце было глубоко любящим. Агата Кристофоровна взяла племянника под руку.
– Так слушай, а не перебивай… Вчера вечером чуть не в полночь влетела твоя Агата…
– Она не моя…
– …и стала описывать невероятное событие: некая дама выиграла на рулетке 238 000 рублей, вообрази.
– Это была Живокини? – перебил Пушкин, хотя его просили этого не делать. За что получил шлепок по рукаву пальто. Как видно, тетушка не нашлепала племянника в детстве и теперь восполняла.
– Терпение, мой любимый сыщик… Агата никогда не видела Веру… Веру Васильевну. По ее описаниям сильно похожа. Вот я и приехала поздравить подругу со свалившимся богатством. Не выиграла в завещании, так повезло на рулетке. Гармония денег в природе сохраняется: они достаются тому, кому нужны…
– Живокини часто играла на рулетке?
– Опять перебиваешь… Ты не поверишь: никогда. Вера всегда говорила, что рулетка скучна. Не помню, чтобы во времена нашей юности в Висбадене она заходила в курзал. Не говоря о том, чтобы сделать ставку… Звоню в дверь, а она вздумала не открывать… Или уже побежала на Кузнецкий Мост сорить деньгами в модных магазинах… Ее давняя мечта сбылась…
Мягко, но решительно Пушкин освободил руку.
– Тетя, прошу вас немедленно уезжать отсюда.
Такое поведение Агата Кристофоровна не одобряла.
– В чем дело, мой милый? Я хочу поговорить с Верой…
– Прошу не препятствовать сыскной полиции, – сказал Пушкин, отрубая пути к отступлению. – Мадам Львова, извольте покинуть данную территорию…
Не столько грозный вид чиновника сыска, об этом и говорить нечего, сколько тетушкино сердце обуздало порыв. Агата Кристофоровна не стала закатывать скандал и уступила. Она вдруг поняла, что обожаемый племянник стал настоящим полицейским. И что она не должна ему мешать. Как мешала бы какая-нибудь вздорная тетушка, а не тетушка, разгадывающая ребусы.
Агата Кристофоровна только позволила себе поцеловать Пушкина в щеку, чувствуя, как он вздрогнул.
– Ты прав, мой милый, веду себя неразумно… Допрашивай Веру Васильевну, сколько хватит сил… От меня передай привет. – И она ловко перелезла через сугроб. Направление ее движения было очевидным: особняк старой дамы. Пушкин не стал мешать: мадам Медгурст как раз выпила снотворное. Он подозвал городового и отдал распоряжение срочно вызвать пристава Нефедьева и помощника Трашантого.
Ерохин пребывал в сомнениях.
– Что случилось-то? Вроде никаких происшествий…
Объяснять было некогда.
– Прошу исполнять. Немедленно. Тащите сюда дворника с инструментом.
