– Подойдите, – сказал он, не отрывая взгляда.
Пушкин подошел. Ему предоставили лупу и воск.
– Взгляните сами…
Под линзой шарики казались глобусами. С каналами, рытвинами и даже кратерами. Как на Луне. Некоторые следы были довольно похожи.
– Ствол гладкий, характерных бороздок нет, – сказал доктор. – Остается предполагать.
– Вижу сходство в царапинах. – Пушкин смотрел в лупу. – Как будто в стволе небольшой дефект или заусеница оставила след.
– Делайте выводы…
Преображенский забрал воск и тщательно протер шарики. Один вернулся в коробок, другой – в миску.
– Вот и вся наша криминалистика, господин Пушкин, – сказал он. – Отстаем от Европы, как только можем…
Выразив благодарность за научный подвиг, Пушкин попросил одолжить револьвер. Обещая вернуть не позже завтрашнего дня.
– Где такую вещицу могли купить в Москве?
Доктор насторожился.
– Да откуда мне знать! Сколько угодно оружейных магазинов…
– Только предположение, Павел Яковлевич.
– Если только предположение… – Преображенский не желал, чтобы его интерес к оружию стал широко известен. Ни к чему это, лишнее… Еще пристав станет вопросами допекать. – Слышал, что у «Силин и Ролен» бывают антикварные вещи…
– Это на углу Неглинного проспекта и Кузнецкого Моста?
Доктор кивнул. Пушкин адрес знал.
Он был уже в приемной части, когда в участок вошел господин в длинном пальто с бобровым воротником. Оглядевшись и вдохнув запашок, поморщился.
– Это что такое? Полицейский участок? Что за глупость…
За ним торопливо вошел Ерохин, наткнулся взглядом на чиновника сыска и повеселел.
– От повезло, господин Пушкин! – бодро заявил он. – Нового гостя изловили. Прибыл на пролетке с чемоданами. Пролетку я тоже задержал до выяснения…
Городовой сиял радостью исполненного долга. Господин с бобровым воротником, напротив, выразил глубокое возмущение полицейским произволом. А еще Москва называется! Почтенному человеку приехать нельзя, чтобы сразу не сцапали…
Господин был среднего роста, не слишком высок, на вид – за шестьдесят, но лицо не обрюзгло, а в манере держать спину отмечалось благородное воспитание. Чем дольше Пушкин вглядывался в его лицо, тем больше оно казалось знакомым.
– Позвольте представиться, – сказал он. – Алексей Пушкин, родной племянник Агаты Кристофоровны Львовой…
Не успел он договорить, как господин распахнул объятия, сгреб его в охапку и принялся тискать и целовать.
– Ах, ты мой дорогой! Ах, ты мой милый! – приговаривал господин. – Так вы с Агатой такой розыгрыш придумали! Ах, хитрецы! Узнаю подругу дней нашей юности! Ах Агата, ах умничка, какой сюрприз приготовила… А я смотрю – одно лицо с Агатушкой! Ах, Алешка, как вырос, возмужал… Молодец! Служишь? Хорошо служи!.. Да ты меня не помнишь, что ли? Я ведь Андрей Алексеевич Тимашев… Ты еще мал был, так мы у вас с тетей бывали… Забыл?.. Ну ничего… Я тебя со своей Настасьей познакомлю… Такая красавица стала… Три года ее не видел… Ты ее и не узнаешь… Совсем малышами встречались…
Объятий было достаточно. Весь участок во главе с Трашантым наслаждался зрелищем. Приложив усилие, Пушкин освободился.
– Рад новой встрече, – сказал он. – Так внезапно приехали…
– Как же внезапно? – поразился Тимашев. – Телеграмму Анна зачем прислала?
– Мадам Терновская прислала телеграмму?
– Чтобы я посреди Святок сорвался? Написала: «Срочно приезжай, важное дело» и тому подобное… И вот он я…
– Когда получили телеграмму?
– Второго января… Утром Анна отправила, днем мне доставили…
– Можно взглянуть?
Тимашев беззаботно взмахнул рукой.
– Зачем мусор копить… Дома где-то валяется… Так чего стоим, поехали обратно к Анне, раз пригласила.
Нельзя, чтобы человек с поезда узнал малоприятную новость. И отпускать его в гостиницу нельзя.
– Анна Васильевна срочно уехала на несколько дней, – сказал Пушкин, чувствуя, как спину ему буравит взгляд Трашантого. – Она просила, чтобы моя тетушка приняла. Агата Кристофоровна будет рада вас видеть…
Красивым жестом Тимашев запахнул пальто.
– Поехали, Алеша! Пролетка подана!
Пушкин пропустил гостя вперед. Сам же подумал, как тщательно будут Трашантый с приставом перемывать ему косточки. Редкая удача выпала участку.
19
Вернувшись в гостиницу, Агата приветливо помахала портье. Его удивленный взгляд сочла комплиментом. Несмотря на обиды и раздумья, мадемуазель Бланш была хороша. Так сказали зеркала гостиницы. Черный цвет волос шел ей, как шубка песцу. Она не стала заходить к себе, а направилась в 21-й номер. Постучала, назвалась и подождала, пока дверь откроется. Снова Настасья исполняла обязанности компаньонки. Пальчики прикрывали страшную рану.
– Дорогая, собирайтесь, я за вами, – сказала Агата, погладив ее по плечику, что между подругами не считалось фамильярностью.
Настасья как будто раздумывала.
– Что такое? Зачем…
– Поедем кататься. Вечер, чудесная погода с морозцем. Возьмем сани… Хватит чахнуть в номере! Вам нужно развеяться. А потом заедем в какой-нибудь ресторан. Этот надоел… Я угощаю. Соглашайтесь! И Прасковью вашу прихватим…
Другого способа, как присматривать за Тимашевой, Агата не придумала. Так хоть будет на виду…
– Благодарю, мадемуазель Бланш, это так неожиданно…
– Не стоит благодарности. Сама жажду веселья. Только уговор: про рулетку забыли.
Было заметно, как хочется Тимашевой окунуться в безобидный разгул. Но она никак не могла решиться. А вот если бы Пушкин предложил, побежала бы сломя голову…
– Нет, пожалуй, нет, – наконец сказала она.
Агата шутливо уперла руки в талию.
– Это что такое? Отказы не принимаются.
– Я не могу… Мне нездоровится и настроения нет… Простите, мадемуазель Бланш, давайте завтра… Сегодня хочу лечь пораньше…
Кажется, барышня все еще переживает порез на лице. Ох уж эти томные создания, воспитанные вдали от российских морозов. Чахнуть от любого пустяка. Верно Агата Кристофоровна про нее говорит: характер переменчивый, непредсказуемый, капризный… Несчастный муж, что покусится на ее богатство…
– Тогда отпустите со мной Прасковью, – сказала Агата, рассчитывая с глазу на глаз выведать что-нибудь.
– Не отпущу. Она мне самой нужна… Доброй ночи…
С этими словами Настасья поклонилась и закрыла дверь.
План рухнул. Не сидеть же у нее под дверью.
Агата решила, что до утра с капризной барышней точно ничего не случится. Раз она не намерена выходить из номера. А что делать ей? Выбора не осталось. Агата пошла в свой номер, чтобы переодеться на вечер. Будет следить за Фуделем, Лабушевым или Рузо… Как получится. Только захватит с собой Агату Кристофоровну. Вместе с тетушкой Агате было как-то спокойнее…
