– Габер Руд оттуда не вернулся.
– И Виктор де Майен … Наверное были и другие, но в памяти людей сохранились лишь смутные воспоминания. А вот Кершгерид и Хельшт, не знаю уж кто из них должен был отправиться в Мотту, просто не успели. Их уничтожил или лишил силы, как и Лунную Деву, Иван – сын Гавриила Рудого и Арины Новы. После гибели родителей, отправившихся в Мотту и оттуда не вернувшихся, он много лет готовил месть, собирая в Семи Островах магов со всей ойкумены. Их совокупный удар был страшен…
– Земля под ногами дрожала, как лист на ветру, и черное небо обрушивалось на несчастных градом и молниями, – нараспев процитировал Конрад. – Так поется в одной очень старой балладе. Когда-то я слышал ее от северянских оборотней…
– Были разрушены замки Кершгерида и Хельшта, горела Ляшна, – кивнул Карл. – Но повредить Мотте Иван не смог, хотя именно к этому и стремился.
– Значит, все-таки бог или боги, – задумчиво протянул Конрад. – Возможно, ты прав, Карл.
– Есть кое-что еще, – теперь Карлу нечего было скрывать. Напротив, он хотел, чтобы раскрытую, пусть и не до конца, тайну знали еще двое, ведущий диалог Конрад и молчаливо присутствующий при разговоре Август. – Ты знаешь, Конрад, я никогда не вижу снов. Вернее, я видел их всего несколько раз в жизни. Сны приходят только тогда, когда я оказываюсь между жизнью и смертью или когда их наводят. И вот однажды, когда я умирал от отравы – правда, это не была негода, или в питье ее было слишком мало – ко мне пришла женщина. Она была красива и говорила со мной на незнакомом мне языке. И почему-то я сразу же признал в ней свою мать, хотя моя мать, скорее всего, была обыкновенной нищенкой и умерла, едва подарив мне жизнь. Кто-то использовал ее, как использовали и мать Косты Яра, всего лишь, чтобы выносить плод…
– Богиня.
– Возможно. И ведь во мне, действительно, много такого, что редко встречается среди людей.
– Ты Долгоидущий, – кивнул Конрад. – Это редкий дар.
– Я вижу сквозь Тьму.
– Я догадался, – Конрад все-таки раскурил трубку и теперь неторопливо попыхивал, пуская к потолку облачка сизого дыма. – Между нами говоря, я тоже. Не всегда, с трудом и омерзением, но вижу.
– Я вызываю рефлеты, хотя никогда этому не учился, и на меня не действует магия.
– Вот как!
– Вот так, Конрад.
– Что ж, может быть, – согласился Конрад. – Значит, все-таки боги… Но что же им надо?
– Не знаю, – покачал головой Карл. – Но подозреваю, что дары богов оплачиваются смертью. Прочитай завещание…
Через четверть часа они расстались.
* * *
– Свидетельствую, – сказал, подойдя к ним, Конрад и положил ладонь на их опутанные венчальной лентой руки.
– Свидетельствую, – сказала Валерия, возлагая руку поверх руки Конрада.
«Я любил твою мать», – сказал ей Карл.
«Я знаю, отец, – ответила Валерия. – Но мать умерла тридцать лет назад».
– Свидетельствую, – сказал Август.
– Свидетельствую, – сказала Виктория.
«Я обещал, – сказал Карл, – еще не завершилась ночь в зале Врат, а ты уже коронована и стала моей женой».
«Ты не солгал, Карл Ругер, – ответила Дебора с улыбкой. – Я знаю, ты никогда не лжешь, и наши дети не будут бастардами».
В сером тумане ее глаз вставало солнце счастья, такое ослепительно золотое, что, Карлу показалось, что он тает в его лучах, растворяется в безбрежном пространстве ее глаз, но…
«Что ты задумал скрыть от меня на этот раз?» – спросила она, не отпуская улыбки, но скрыть тень тревоги все-таки не смогла.
«Только не ей! – взмолился он в душе, понимая всю тщетность подобного рода молитв. – Великие боги, ну почему я должен!»
Но делать нечего. Суд богов – жестокий суд.
«Ничего, – ответил он, чувствуя, как холод разлуки превращает его сердце в лед. – Ничего…»
Глава седьмая
Хозяйка Судьба
1
«Прощай…»
Никогда в жизни, это слово не давалось ему так мучительно трудно, но любовь и долг перед тем, кого любишь, оказались сильнее жизненных принципов, которым, приняв их много лет назад, Карл не изменял никогда.
Не лгать.
Но он солгал. И не тогда, когда несколько часов назад ответил ложью на ее прямой вопрос. Он солгал Деборе раньше, когда обещал не оставлять ее одну.
«Прощай».
Она спала, но сон не смерть… Впрочем, когда это было нужно, Карл умел двигаться так тихо, что даже Дебора с ее чутким сном и сердцем, казалось, бьющимся в одном ритме с его собственным, ничего услышать не могла. Она и не услышала. Не проснулась. Спала. Такая красивая, что даже его сердце, схваченное льдом разлуки, сжималось от боли и любви.
«Закончилась третья стража… Прощай, Дебора. Да, хранят тебя боги Высокого Неба!»
Он двигался совершенно бесшумно. Не скрипнула половица, не звякнула сталь на перевязи… Бесплотной тенью покинул он спальню господарки Деборы и пошел прочь, подгоняемый нетерпеливыми окриками Мотты. Мотта ждала, она требовала исполнения Договора.
Густая тень в дальнем конце анфилады сплотилась в пятно аспидно-черной тьмы, и навстречу Карлу легко и бесшумно скользнул огромный зверь.
«Ты уходишь, – сказали узкие вертикально расположенные зрачки адата. – Зачем?»
«Так надо», – ответил Карл. И это была правда.
«Так надо… Так…»
«Она будет горевать», – желтые глаза охотника смотрели ему прямо в глаза.
«Будет, – согласился Карл. – Но если она пойдет со мной, то горе, скорее всего, ее убьет».
«Смерть, – кивнул адат. – Мы все когда-нибудь умрем».
«Я хочу, чтобы она жила».
«Я не смогу солгать, – в глазах адата растекалась тоска. – Она мой человек, а я ее зверь».
«Ты не зверь, – возразил Карл. – И ты должен сделать так, чтобы она жила. Если ее не защитишь ты, то кто?»
«Иди, друг, – глаза адата засветились неожиданно вспыхнувшим в них темным огнем. – Иди, Боец. Я сделаю так, как ты хочешь».
Мгновение – и зверь Деборы исчез, растворившись во мгле.
«Прощай!»
Карл миновал анфиладу, спустился по винтовой лестнице и, пройдя мимо двух постов стражи, вышел к крытой галерее, ведущей к малым дворцовым конюшням. Здесь его ждали Август и Виктория.
– Твой конь оседлан, Карл, – сказал Август.
– Спасибо, Август.
– Не за что, – пожал плечами человек, которого отныне будут называть графом Ругером. – Это такая малость, Карл… Ты же знаешь…
