* * *
Ночью Хуана внезапно проснулась, и по ее щекам покатились слезы.
Почему она плачет? Из-за Филиппа. Они удерживают ее, хотя Филипп попросил, чтобы она к нему приехала. У них было оправдание, почему они держат ее здесь. Ведь мать все еще не вернулась из Сеговии. И она не спешит в Медина-дель-Кампо, понимая, что когда она приедет, ей придется заняться отъездом дочери.
Это был заговор, коварный, жестокий заговор, цель которого – помешать ей поехать к Филиппу. Они все ревновали и завидовали ей, потому что она вышла замуж за самого красивого мужчину в мире.
Она села на постели. Слабый, бледный лунный свет проникал в комнату. Она слезла с кровати. Теперь она могла даже слышать мерное дыхание служанок в смежной с ее покоями комнатке.
– Я ни в коем случае не должна разбудить их, – прошептала она. – Если они проснутся, то остановят меня.
Остановят? Помешают? Что еще сделают?
Она внутренне рассмеялась. Она не намерена больше ждать. Она отправится… прямо сейчас.
Нельзя больше впустую тратить время. Ей даже некогда одеться. Она накинула халат на голое тело и украдкой выскользнула из покоев.
Никто ее не услышал. Теперь вниз по огромной, широкой лестнице… а теперь прочь из вестибюля.
У одного из стражей перехватило дыхание, словно он увидел привидение. И действительно, Хуана выглядела настолько странно, что вполне могла сойти за призрак – волосы беспорядочно рассыпались по плечам, халат развевался вокруг обнаженного тела.
– Матерь Божья… – выдохнул стражник. Она пробежала мимо него.
– Кто там? – строго спросил он.
– Это я, – ответила она. – Дочь ваших суверенов.
– Да, в самом деле. Это госпожа Хуана. Ваше Высочество, госпожа, что вы здесь делаете? В таком одеянии? Вы же умрете от холода! Сегодня скверная ночь, ненастье…
Она рассмеялась ему в лицо.
– Возвращайся на свой пост, – приказала она. – Дай мне заняться моими делами. Я уже на пути во Фландрию.
Испугавшийся стражник громко окликнул своих товарищей, и через несколько секунд к нему подбежало шестеро мужчин.
Они увидели словно парящую в воздухе фигуру наследницы престола, бежавшей по саду в направлении ворот.
– Ворота заперты, – сообщил один из стражников. – Она дальше не пройдет.
– Объявите тревогу, – сказал другой. – Боже, она так же безумна, как ее бабка!
* * *
Она стояла лицом к ним, опираясь на засов ворот, с высоко поднятой головой.
– Немедленно отоприте ворота! – пронзительно крикнула она епископу, которого спешно вызвали из его апартаментов во дворце, чтобы разобраться с возникшей ситуацией.
– Ваше Высочество, это невозможно, – возразил он. – Королева приказала не открывать ворота.
– Я вам приказываю.
– Ваше Высочество, я обязан подчиниться приказам моих суверенов. Разрешите мне позвать ваших служанок, чтобы они помогли вам вернуться в постель.
– Я не собираюсь возвращаться в постель. Я уезжаю во Фландрию.
– Уже поздно, Ваше Высочество. На дворе ночь…
– Нет-нет! – закричала она. – Я не вернусь! Отоприте ворота и дайте мне пройти.
Епископ повернулся к одному из стражников и проговорил:
– Сходите в покои Ее Высочества и прикажите служанкам принести теплую одежду.
Стражник удалился.
– Что вы там шепчетесь? – подозрительно спросила Хуана. – Вы все меня ревнуете… все! Вот почему вы держите меня здесь! Откройте ворота, или вам несдобровать!
К ней подошла одна из служанок.
– Ваше Высочество, – горестно завыла она, обливаясь слезами, – вы умрете от холода, если останетесь здесь, на улице! Умоляю, вернитесь в постель!
– А, ты хочешь меня остановить, да? Хочешь помешать мне поехать к нему. Вы все этого хотите! Думаете, я этого не понимаю. А ты… – повернулась она к служанке. – Я все видела! Я видела, как похотливо ты смотрела на моего Филиппа!
– Ну пожалуйста, Ваше Высочество, ну прошу вас, – умоляла женщина.
Подошла еще одна служанка с теплой одеждой. Она попыталась накинуть на плечи Хуаны теплый плащ. Безумная с диким воплем вырвала плащ из ее рук и отшвырнула в сторону.
– Я прикажу всех вас выпороть! Вы у меня еще запоете!!! – кричала она срывающимся голосом. – Всех выпороть! Вы пытаетесь не пустить меня к нему.
– Ваше Высочество, вернитесь, пожалуйста, во дворец, – учтиво просил епископ. – Мы немедленно пошлем за королевой, и вы сможете обсудить с ней ваш отъезд.
Но настроение Хуаны снова резко переменилось. Она уселась на землю и вперила бессмысленный взгляд в пространство, словно ничего не видя. На все их мольбы она не отвечала.
Епископ пребывал в большом затруднении – он не знал, что предпринять. Не мог же он приказать Хуане возвратиться в ее покои, хотя боялся за ее здоровье и даже за жизнь, если она останется на улице в столь ненастную ночь.
Он вошел во дворец и послал за одним из своих слуг.
– Немедленно отправляйся в Сеговию. Только иди не через главные ворота, а скрытно, через потайную дверцу. Потом, как можно скорее, постарайся добраться до королевы. И расскажи ей, что тут происходит, расскажи все, что видел. И спроси ее, что нам делать дальше. Да не теряй времени! Сейчас нельзя терять ни секунды.
* * *
Всю ночь Хуана провела возле ворот дворца. Епископ умолял ее и даже зашел так далеко, что, забыв о ее титуле, сердито отчитывал. Она не обращала на него никакого внимания, и временами казалось, что она вообще не осознает, кто он такой.
Расстояние между Медина-дель-Кампо и Сеговией равнялось почти сорока милям. Епископ не мог надеяться, что королева прибудет в тот же день или даже на следующий. Он размышлял о том, что если Хуана еще одну ночь проведет на воздухе, практически без одежды, она простудится и умрет.
Весь следующий день Хуана упорно отказывалась стронуться с места, а когда снова опустилась ночь, епископ принялся ее уговаривать зайти хотя бы в маленький домик на территории дворца, чем-то напоминающий хижину. Они не могли заключить ее там под стражу, но она хотя бы укроется от пронизывающего до костей холода.
В конце концов Хуана согласилась зайти в хижину и на вторую ночь осталась там. Но как только рассвело, она снова заняла свое место у ворот.
Когда это известие дошло до королевы, Изабелла была вне себя от горя. По прибытии в Сеговию она и без того чувствовала себя больной: война, бесконечные государственные дела, тревога за Катарину и постоянно гложущий страх за Хуану… все это вконец подорвало ее здоровье.
