Интересно, не начал ли он и ее избегать после минета?
Напоминание обдает меня жаркой волной. Я обычно не стесняюсь, что занималась сексом с кем-то, даже с учетом тех случаев в старших классах, когда была не совсем трезва. Но Фитц заставил меня стыдиться. Замалчивая случившееся, он создал впечатление, что мы занимались чем-то противоестественным.
Выходя из здания, я пытаюсь отбросить негативные мысли. На улице опять холодно. Клянусь, февраль еще холоднее, чем январь. Зато хотя бы короче.
И все же я не знаю, сколько еще смогу вытерпеть. Сбежать бы на неделю и слетать к нам в Сент-Бартс, писать работу лежа в шезлонге и потягивая пинаколаду. Хм-м-м. Вообще-то, неплохая идея.
По дороге к машине я просматриваю телефонные контакты. Действительно пора согласовать кандидатуры моделей. Мне нужно двенадцать участников: шесть мужчин и шесть женщин. Бренна рассмеялась бы мне в лицо, попроси я ее надеть бикини и пройтись по подиуму. Но я знаю девушек, которые могут согласиться. Мои сестры по студенческому обществу Каппа. Точнее, бывшие сестры, но это формальности.
Девушки из женского студенческого общества жаждут внимания, и большинство из них не стесняется откровенной одежды. Кроме того, подозреваю, что Бьянка может согласиться из одного лишь чувства вины. Думаю, ее по-настоящему мучает совесть из-за того, что Кая лишила меня крыши над головой в прошлом месяце.
Я не знаю номер телефона Бьянки, поэтому открываю профиль в MyBri, университетской социальной сети. Ее нет в моем списке друзей, но, чтобы написать сообщение, этого и не требуется. В двух словах пишу ей, что мне нужно, а затем закрываю приложение.
Что касается мужчин-моделей, то я не шутила насчет футболистов. Никто не захочет смотреть на купальные шорты и плавки, надетые на тощих парней с выпирающими ребрами и тазовыми костями. Здесь нужен накачанный пресс, детка.
Я звоню брату, который отвечает, несмотря на разгар учебного дня.
– Привет, – здороваюсь с Дином, – ты не на уроке?
– Метель, – отвечает он.
– А, у вас снег идет? У нас утром что-то начиналось, но затем распогодилось.
Я молюсь, чтобы метель, обрушившаяся на Нью-Йорк, не перекинулась на Массачусетс.
– Да, погодка дерьмо. Что случилось, Козявка? Что тебе нужно?
– Ты еще дружишь с кем-нибудь из футболистов Брайара, или они все уже выпустились?
– До сих пор общаюсь с некоторыми.
– Замечательно. – Садясь в Audi, перехожу к следующему пункту плана: – Ты можешь меня с ними познакомить?
– С какой целью? – с подозрением интересуется он.
– Мне нужны модели для показа. Я надеялась нанять несколько качков.
Он фыркает мне в ухо.
– Если хотя бы один согласится, я желаю получить билет в первый ряд на это шоу, чтобы их освистать.
– Договорились. Большинство из них живет на той же улице в Гастингсе, верно? Элмуэй? Элмхерст? – Я помню, как Бренна показывала место, когда мы проезжали мимо этого района по дороге домой после матча с участием команды Брайара.
– Элмхерст, – подтверждает Дин. – Лучше сразу иди к Рексу. Он живет с кучей клоунов, которые любят играть мускулами напоказ.
– Замечательно. Сейчас я свободна, так что, думаю, могу заехать. Можешь дать чей-нибудь номерок?
– Хрена лысого ты пойдешь домой к футболистам одна, – в его голосе слышится неприкрытый ужас. – Сейчас позвоню кому-нибудь из своих парней и попрошу, чтобы встретились с тобой на месте. Я только что переписывался с Хантером, так что знаю, что он неподалеку.
От его гиперопеки я закатываю глаза. Но все же это мило.
– Ладно. Передай ему, что я подъеду через полчаса.
* * *
Но тридцать минут спустя совсем не Range Rover Хантера подъехал к моей Audi, а потрепанный седан Фитца.
Мой брат поручил Фитцу сопровождать меня?
Ха.
Если бы Дин имел хоть малейшее представление о том, чем мы с Фитцем занимались в раздевалке в эти выходные, он бы никогда не отправил его на Элмхерст-Авеню.
Даже не знаю, кто из нас выглядит более смущенным при встрече. Фитц держит руки в карманах куртки и старательно отводит глаза, сообщив:
– Привет. Меня прислал Дин.
– Я догадалась, – говорю я, быть может, чуть резче, чем следовало бы, но…
«Так и следует с ним говорить!» – убеждает меня Селена.
Верно. Он кончил мне в рот и убежал.
– У тебя, э-э, были занятия сегодня утром? История костюма? – смущенно произносит он.
Он завел светскую беседу?
Серьезно?
– Да, Фитц, у меня были занятия, – говорю я, перекидываю сумку на другое плечо и направляюсь к подъездной дорожке особняка в викторианском стиле, перед которым мы припарковались. По словам Дина здесь живут целых восемь футболистов.
– Как продвигается работа над докладом?
Я останавливаюсь посреди мощеной дорожки.
– Ты говоришь о докладе, с которым согласился мне помочь? – не могу удержаться от шпильки в его адрес.
По его лицу пробегает тень огорчения.
– Прости. Знаю, что подвел тебя. Я был…
– Занят? – подсказываю я.
– Ага.
– Не забудь упомянуть про мигрени, – с сарказмом добавляю я. – Такие ужасные, ужасные головные боли, от которых ты страдал.
Фитц коротко выдыхает. Он поднимает руку, чтобы провести ею по волосам, но останавливается, вспомнив, что на нем кепка «Ред Сокс».
– Не волнуйся, – бормочу я, сглатывая горький привкус во рту, – с докладом я справилась.
Мы снова идем по дорожке. Его ноги длиннее моих, поэтому он шагает медленнее, чтобы не опережать меня.
– Ты уверена? Твой профессор одобрил тезис? Были какие-то замечания?
При упоминании Лори на мгновение забываю, что злюсь на Фитца.
– Он сделал несколько поправок, но мне так не терпелось уйти, что я прослушала. Перечитаю его пометки на полях, когда вернусь домой.
Фитц внимательно вглядывается в мое лицо. Его собственное сохраняет непроницаемое выражение.
– Почему тебе не терпелось уйти?
– Честно? Мне рядом с ним не по себе.
– В каком смысле? – пожимает он губы.
– Не знаю. Он очень дружелюбный. – Я умолкаю. – Даже слишком дружелюбный.
– Он пытался приставать к тебе? – допытывается Фитц.
– Нет. О, нет, не пытался, – уверяю я его. – Я… Я не знаю. Может, я чересчур мнительная. У меня от него странное ощущение, вот и все.
– Всегда доверяй своему чутью, Саммер. Если что-то не так, обычно так оно и есть.
