– Это очень поэтичное высказывание с твоей стороны, милый, – фыркаю я.
Но мысленно мы с Селеной Гомес проделываем всю программу танцев чирлидинга, включая сальто и хождение колесом. Никто никогда не называл мою внешность неземной. Мне нравится.
Когда в коридоре раздаются шаги, мы оба замираем. И вот это мне не нравится: напряженная атмосфера, накрывшая наш дом. Если мы находимся у меня или у Фитца в спальне, напряжение спадает. Завязывается беседа, и я ощущаю непринужденность между нами, какую не испытывала ни с кем прежде.
В остальных комнатах над нами словно нависает грозовая туча.
Хантер почти не разговаривал с нами с вечера четверга. Мы старались не попадаться ему на глаза, и даже Холлис, которого трудно выбить из колеи, заметил, что задумчивость Хантера угнетает. Но я не знаю, как исправить ситуацию. Хантеру нужно время, чтобы привыкнуть к мысли, что Фитц и я… полагаю, встречаемся?
Мы еще не решили, как охарактеризовать наши отношения, но торопиться некуда. Я знаю, что ему нравится быть со мной, и это все, что имеет значение в данный момент. Кроме того, это не лучшая тема для обсуждения в День святого Валентина. Парни воспринимают такое как чрезмерное давление.
На самом деле, мы почти не отмечали вчерашний праздник. Посмотрели с Холлисом «Титаник», затем поднялись наверх и немного поласкали друг друга (уже без Холлиса, конечно).
Слышно, как за дверью кто-то спустился по лестнице, а затем шаги затихли. В гостиной включился телевизор. Мы оба расслабляемся. Значит, это Холлис. Хантер не появлялся в гостиной уже несколько дней.
– Ладно, думаю, вывод я напишу завтра. Надо дать мозгам отдых. – Я откладываю ноутбук и блокнот на пол и беру кожаную папку, где хранится вся информация о коллекции купальников, для которой я выбрала слащавое название «Летняя любовь».
Через несколько дней состоится первая примерка на моделях. Почти все наряды готовы: большую часть я сшила сама в швейной мастерской факультета моды. Бренна присоединилась ко мне вчера на пару часов, поддразнивая, что присутствует на уроке труда для Барби. Связать бикини я поручила потрясающей мастерице из Гастингса. Как только подгоню купальники по фигурам моделей, мы сделаем последнюю примерку, убедимся, что они сидят как надо, и тогда все будет готово.
– Нужно переделать эту пару плавок, – рассеянно говорю я, листая свои эскизы. – Швея говорит, что такая посадка слишком высокая для мужчин. Я нарисую пару других вариантов и посмотрю, что она скажет.
– Нарисуешь? – насмешливо переспрашивает Фитц.
Я оглядываюсь, смущенная удивлением в его глазах.
– Да, нарисую. Откуда, по-твоему, у меня появились эскизы купальников? Я их нарисовала.
– Эскизы… – Фитц смотрит на меня так, будто видит впервые в жизни.
– Да. Эскизы. Что у тебя с лицом?
Он мотает головой, словно пытается стряхнуть с нее паутину.
– Просто… Не могу поверить, что ты, черт возьми, умеешь рисовать, а я только сейчас об этом слышу.
– А что, тебе одному в этом доме позволено рисовать? – Я вскидываю бровь. – Это выглядит немного высокомерно, тебе не кажется?
Фитц отбрасывает альбом и подсаживается ко мне.
– Я должен это увидеть. Покажи.
Захлопываю папку и прижимаю ее к груди. Прежде я бы с радостью показала ему эскизы. Но теперь, когда у него горят глаза и он тянет ко мне руки, мое горло сдавливает.
– Это всего лишь горстка бикини и плавок. Ничего особенного, – сопротивляюсь я.
– Дай посмотреть.
Мои щеки горят.
– Нет. Это ты типа самый талантливый художник в мире. – Он показывал мне фотографии некоторых своих картин (в основном там были великолепные фантастические миры и антиутопические пейзажи), и это чертовски впечатлило меня. – А я рисую одежду.
– Наряды тоже наверняка нелегко изобразить.
– Угу. Не надо подлизываться.
– Я серьезно. Одежда имеет элементы, которые многие художники, как правило, упускают из виду. Тени и складки в драпировке, то, как ложится ткань по фигуре. – Он пожимает плечами. – Это может оказаться непросто.
– Возможно. – Я не перестала считать, что он подлизывается, но отдаю эскизы из-за выражения искренности на его лице.
Внимательно изучая их, Фитц молчит. Пытаюсь представить рисунки его глазами, но все равно трудно понять, что он думает. Фигуры изображены схематично. Безликие, с длинными, анатомически неправильными конечностями, которые не играют основной роли. Все внимание сконцентрировано на изображении одежды.
– Они великолепны, – говорит он мне, а затем долго рассматривает цельный купальник с глубоким вырезом, который подчеркивает идеально круглые сиськи моей нарисованной карандашом модели.
– Классные сиськи, – замечает он.
– Ты же знаешь, что они не настоящие? – с трудом сдерживаю я смех.
– Не настоящие? Ясен перец! Я поддерживаю женщин, которые делают себе пластику груди. Лишь бы это приносило им счастье.
– Ты шутник.
Он снова смотрит на рисунок и лениво произносит:
– Ты взяла собственную грудь в качестве прототипа?
– Перестань. Эти намного больше.
Его голодный взгляд падает на мою грудь. Я все еще щеголяю в платье, в котором была сегодня в кампусе, но оно с высоким горлом и длинными рукавами и вообще без декольте. Тем не менее, Фитц пялится на меня так, будто я совершенно голая.
– Ну не знаю… Твои достаточно большие.
– У меня третий размер. Среднестатистический.
– Он не среднестатистический.
– Угу, а ты, конечно же, знаешь, каков среднестатистический размер груди потому что?.. Лично опрашивал всех женщин мира?
– Нет, для этого есть кое-что в интернете, Саммер. Называется порно. Слышала о таком?
На этот раз я не могу сдержать смех. Мне так весело с этим парнем, прямо не верится.
– Я так возбужден сейчас, – добавляет он. – Просто чтобы ты знала.
– Из-за того, что у моей нарисованной дамы сиськи больше среднего?
– Нет, потому что ты художник. Буквально сейчас ты стала для меня в сто раз сексуальнее.
Закатив глаза, я собираю свои вещи и встаю на ноги.
– Отнесу это обратно в свою комнату. Ты говорил, что хочешь посмотреть что-то по Netflix – план еще в силе?
– Черта с два мы будем что-то смотреть.
Услышав, как вибрирует его голос, я останавливаюсь. От выражения на лице Фитца меня пробирает дрожь.
Он смотрит на меня, как хищник – на добычу.
– Из тебя сейчас дым повалит, – сообщаю я ему.
Фитц подходит и берет из моих рук вещи. Не говоря ни слова, он кладет всю кучу на кровать. Затем возвращается.
