Поскольку освободительная деятельность диалогична по своей природе, диалог не может быть ее апостериорным следствием: он должен ее сопровождать. И поскольку освобождение должно быть постоянным условием, диалог становится постоянным аспектом освободительной деятельности
[162].
Желание (или скорее необходимость) покорять всегда присутствует в антидиалогической деятельности. С этой целью угнетатели пытаются нивелировать в угнетенных качество, которое делает их «анализаторами» мира. Поскольку угнетатели не могут достичь полного уничтожения этого качества, они вынуждены мифологизировать мир. Для того чтобы представить для рассмотрения угнетенных и порабощенных мир обмана, созданный с целью усилить их отчужденность и пассивность, угнетатели разрабатывают ряд методов, препятствующих любым попыткам представить мир как проблему и вместо этого показывающих его как нечто фиксированное, как данность, как то, к чему люди, выступающие в роли простых наблюдателей, вынуждены приспосабливаться.
Угнетателям необходимо обращаться к людям, чтобы посредством подчинения заставлять их оставаться пассивными. Однако эта приблизительная пародия диалога не подразумевает взаимодействия с людьми и не требует настоящего общения. Она основана на вкладывании мифов в сознание угнетенных, что необходимо угнетателям для поддержания статус-кво: к примеру, мифа о том, что основанный на угнетении порядок – это «свободное общество»; мифа о том, что все люди вольны работать там, где хотят, что, если им не нравится их начальник, они могут от него уйти и начать искать другую работу, что каждый, кто достаточно трудолюбив, может стать предпринимателем, или, хуже того, мифа о том, что уличный торговец – это такой же предприниматель, как и владелец крупной фабрики; мифа о всеобщем праве на образование, который существует несмотря на то, что лишь крохотная доля всех бразильских детей, поступающих в начальную школу, дойдет до стен университета; мифа о том, что все люди равны, который поддерживается несмотря на то, что вопрос «ты знаешь, с кем разговариваешь?» все еще звучит не так уж и редко; мифа о героизме класса угнетателей, которые представляются как защитники «западной христианской цивилизации», противостоящие «варварству материализма»; мифа о щедрости и благородстве элиты, который бытует несмотря на то, что на самом деле они как класс лишь сеют отдельные «благие дела» (этот миф можно развить в миф о «бескорыстной помощи», который на международном уровне резко раскритиковал папа римский Иоанн XXIII)
[163]; мифа о том, что члены господствующей элиты, «осознавая свой долг», пропагандируют развитие народа, так что людям в качестве благодарности следует принять слова элиты и поступать сообразно им; мифа о том, что неповиновение – это грех против Господа; мифа о том, что частная собственность – это основополагающее условие человеческого развития (постольку, поскольку лишь угнетатели считаются настоящими людьми); мифа о трудолюбии угнетателей и лени и бесчестности угнетенных, а также мифа о том, что вторые по природе своей занимают подчиненное положение по отношению к первым
[164].
Все эти мифы (и другие, которые мог бы перечислить и сам читатель), впитывание которых является необходимым условием подчинения угнетенных, преподносятся им через хорошо организованную пропаганду и слоганы, через средства массовой «коммуникации» – будто подобное отчуждение равноценно истинному общению!
[165]
Итак, любая угнетающая реальность в то же время непременно является антидиалогической, так же как и любой антидиалог неизменно предполагает, что угнетатели без устали посвящают себя постоянному покорению угнетенных. В Древнем Риме господствующая элита говорила о необходимости давать людям «хлеба и зрелищ», чтобы «смягчить» их и обеспечить собственное спокойствие. Сегодня, как и в любую другую эпоху, господствующая элита продолжает (это своеобразная форма «первородного греха») испытывать нужду в покорении других людей – будь то с помощью хлеба и зрелищ или без них. Содержание и методы покорения варьируются в зависимости от исторического контекста, но что не меняется (при условии, что господствующая элита существует), так это некрофилическая потребность в угнетении.
Разделяй и властвуй
Это еще один основополагающий аспект теории деятельности угнетателей, столь же древний, как и само угнетение. Подчиняя большинство и господствуя над ним, составляющие меньшинство угнетатели должны разделять массы, чтобы оставаться у власти. Меньшинство не может позволить себе допустить объединение людей, ведь это, несомненно, стало бы серьезной угрозой их гегемонии. Соответственно, угнетатели любыми способами (в том числе насильственными) пресекают любые действия, которые могли бы пробудить в угнетенных хоть малейшее желание объединиться. Такие понятия, как «единство», «организация» и «борьба», сразу же маркируются как опасные. На самом деле эти понятия, разумеется, и впрямь опасны (для угнетателей), ведь их осознание необходимо для освободительных действий.
В интересы угнетателей входит стремление еще больше ослабить угнетенных, изолировать их, создать и углубить разрывы между ними. Это делается различными методами, от репрессивных мер правительственной бюрократии до форм культурной деятельности, посредством которых угнетатели манипулируют людьми, создавая у них впечатление, будто им помогают.
Одна из характеристик угнетающей культурной деятельности, которую почти никогда не осознают преданные своему делу, но наивные профессионалы, – это подчеркивание важности сфокусированного взгляда на проблемы, в отличие от стремления смотреть на них как на разные аспекты одного целого. Чем больше тот или иной регион или область, входящие в проект «местного развития», дробится на «местные сообщества», без изучения этих сообществ одновременно и как сущностей, представляющих собой нечто целое, и как частей более крупного целого (территории, региона и так далее), которое, в свою очередь является частью еще более крупного целого (государства как части континентального единства), тем больше усугубляется отчужденность людей друг от друга. А чем глубже их отчужденность, тем легче разделять их и мешать им объединиться. Такие формы локальной деятельности, углубляя локальный характер жизни угнетенных (особенно в сельской местности), не позволяют им критически воспринимать реальность и держат их в изоляции от проблем угнетенных людей из других регионов страны
[166].
