Культурно-духовный сдвиг
В нашем обществе есть еще один, более глубокий сдвиг, который я описываю как подъем осознанности, нарушения устоявшегося положения дел
[145], «отсутствия», глобальной информированности и институциональной инверсии. Это формы, в которых глубинный сдвиг проявляется в современном обществе. Но каковы его движущие силы? Среди прочего, это зарождение гражданского общества как глобальной силы и возникновение новой формы сознания.
ЗАРОЖДЕНИЕ ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА В КАЧЕСТВЕ ГЛОБАЛЬНОЙ СИЛЫ
В то время как Патнэм собирал свидетельства об упадке гражданской вовлеченности в Америке, почти незаметно (и прямо в слепом пятне его сбора данных) в качестве серьезной силы на мировой арене проявились гражданское общество и миллионы быстро растущих негосударственных организаций. Структуры, подобные Красному Кресту, существуют уже более ста лет, но в последние несколько десятилетий их число резко возросло. По данным института Worldwatch, они увеличились не только количественно, но и в своем значении и способности вызывать изменения. «Они уговаривают, принуждают, объединяют усилия или борются с правительствами и корпорациями по поводу целого спектра действий – таких неравнозначных, как, например, консервация ядерных реакторов, посредничество в переговорах о прекращении огня во время гражданских войн и предание огласке нарушений прав человека в репрессивных режимах»
[146]. Используя вдохновленные идеями Ганди стратегии ненасильственных действий
[147], негосударственные организации и активисты гражданского общества стали важными действующими лицами и движущими силами многих поворотных исторических событий, которые определили лицо эпохи после Второй мировой войны:
• Подъем вдохновленных Ганди движений деколонизации на глобальном Юге 1940–50-х годов.
• Возникновение в 1960-е годы движения за гражданские права.
• Женское и экологическое движения 1970-х.
• Подъем движений за мир и права человека и прекращение холодной войны в 1980-е.
• Отмена апартеида в ЮАР в 1990-е.
• Арабская весна, пришедшая из Туниса в 2010 году.
• Парижские соглашения по изменению климата (СОР21) 2015 года.
Каждое из первых пяти крупных событий определило дух соответствующего десятилетия. По поводу последних двух, возможно, говорить еще слишком рано. Однако у всех движущие силы, лежащие в основе, одинаковы: мощь гражданской вовлеченности, соединенная с четкой стратегией ненасильственной трансформации. Но неоднозначные результаты арабской весны напоминают о хрупкости подобных процессов. Точно так же, как движения за освобождение колоний или против апартеида и другие добились успеха лишь после десятилетий борьбы и множества проигранных сражений, скорее всего, потребуется несколько «заходов», чтобы нынешнее поколение поборников перемен и активистов достигло своих целей.
Глобализация управления началась с организаций под эгидой ООН в конце Второй мировой войны. Глобализация бизнеса и корпораций произошла только в последние несколько десятилетий XX века. А негосударственные организации и гражданское общество стали серьезной силой в мировом масштабе лишь с 90-х годов
[148].
ПОДЪЕМ НОВОГО СОЗНАНИЯ
Подъем осознанности и духовности – одна из определяющих черт нашего времени
[149]. Исследование McKinsey & Company обнаружило, что программы для сотрудников, имеющие духовный компонент, серьезно повысили производительность и снизили текучку персонала. «Мы заметили, – докладывает старший партнер McKinsey, – что изменения, касающиеся в том числе измерения личностного роста, могут привести к росту эффективности ‹…› не только специалистов, но и команд как единого целого»
[150]. В то же время такое открытие, разумеется, также создает проблему: начнем ли мы теперь злоупотреблять духовностью, чтобы увеличить маржу?
Но всплеск духовности не сводится лишь к миру бизнеса. Социолог из Принстонского университета Роберт Вузноу сообщает: 40 % американцев заявляют, что участвуют «в малой группе, которая регулярно собирается и обеспечивает поддержку или заботу своим членам». Приблизительно половина этих групп связана с церковью. Это «тихая революция» американского общества, которая дает более гибкое определение понятию «сообщество»
[151].
Подобная тихая революция показывает растущий интерес к темам личностного роста, диалога и потокового состояния. Сила внимания и опыт потока, описанные Михаем Чиксентмихайи
[152], уже длительное время культивируются в практике диалога-интервью. По сути, диалог включает коллективный сдвиг внимания от вежливости к конфликту, от конфликта к изучению, а от изучения к созидающему (генеративному) потоку
[153]. Мой коллега Билл Айзекс, основатель Диалогового проекта Массачусетского технологического института, использовал диалог как метод изменений на сталелитейном заводе и в местной системе здравоохранения, а также как способ повысить мастерство лидеров мультинациональных корпораций
[154].
Можно ли назвать подъем духовности побочным эффектом возрастания рефлексии у поколения бэби-бумеров? Или он связан с культурным сдвигом во всем обществе? Когда я встречался с Франсиско Варелой, в какой-то момент он взял в руки номер «Журнала исследований сознания» (Journal of Consciousness Studies). Там описывались методы достижения опыта «в первом лице» – включая медитацию. «Три или четыре года назад это было бы неслыханно», – сказал он. И я с ним согласен. Но теперь медитативные практики присутствуют не только в моих семинарах по лидерству, но и во многих других ранее маловероятных местах. Исследование социолога Пола Рэя в США с участием более 100 000 человек указывает на глубинный сдвиг в нашей культуре. Он разделяет общество на современных людей, традиционалистов и творцов культуры. И хотя последние составляют лишь 26 % населения, это самый быстрорастущий сегмент. В Европе на их долю приходится 30–35 % жителей. Для этой группы характерна приверженность простоте, устойчивому развитию, духовности и общественной сознательности
[155].
