Она вертелась вокруг фермы Полгардов, пока не увидела его. Он тащил одного из ягнят и был даже уродливее, чем она помнила; может быть, именно потому, что он тащил ягненка, как Иисус на картинках, он и казался безобразнее, ибо в фермере Полгарде не было ничего от Доброго Пастыря.
Они увидели друг друга как раз у риги. Она стояла, не двигаясь и не спуская с него глаз, а он был так удивлен, что застыл на месте, раскрыв рот. Он медленно соображал и какое-то время не находил слов; он был озадачен, увидев нарушителя права на землю, не бросившегося в ужасе бежать при виде него.
Первой заговорила Лилит.
– Фермер Полгард, я хотела бы перемолвиться с вами словечком.
Казалось, что волосы у него в носу зашевелились; он с рычанием втянул воздух через рот.
– Ты... – Он запнулся. – Ты... ты... чертенок!
Лилит держалась от него на безопасном расстоянии. Ее рост был четыре фута и два дюйма, и тонка она была, как палочка. У него рост был шесть футов и плечи широченные. Она знала, что ему ее не догнать; но если бы она попалась в эти волосатые ручищи, он мог бы убить ее так же легко, как кролика.
Она продолжала глядеть на него, настороженно и выжидательно. От волнения ее голос прозвучал вызывающе громко.
– Вам бы лучше поосторожнее разговаривать со мной, фермер.
Она замолчала, ожидая, какое впечатление произведут ее слова; но было очевидно, что он онемел от замешательства. С ним никто так не разговаривал, кроме жены.
– Но если вы меня выслушаете, – продолжала Лилит, – и если вы сделаете то, что я скажу, вам нечего будет бояться.
Он сбивчиво выпалил:
– Ты... ты... я тебя отстегаю... отродье такое. Я тебя... упрячу в тюрьму. Упрячу. Я тебя своими руками убью.
– Вы этого не сделаете. За убийство людей вешают. Вам бы лучше поостеречься. Вы должны вести себя осторожно, потому что я о вас кое-что знаю. И вам бы не понравилось, если бы это что-то узнала ваша жена. Я вас видела в риге с этой вашей толстой молочницей, Долли Брент. Это было три дня тому назад. Я заглянула и увидела вас. Даю слово, было ясно, чем вы занимались.
Он неуклюже двинулся вперед, но она быстро отступила.
– Не валяйте дурака, фермер. Послушайте, что я скажу. Я видела вас... а также Долли. Я могла бы пойти и рассказать миссис Полгард. И я это сделаю... если вы меня не остановите.
– Я... я тебя остановлю. Я тебе все кости переломаю...
– Ну, нет. Уж меня-то вы не поймаете. А если вы не будете стоять спокойно и слушать меня, я с визгом побегу к вашему дому и скажу, что вы хотели сделать со мной то же, что вы делали с Долли Брент.
Теперь она одержала победу и наслаждалась этим. Она – юный Давид, небольшой и гибкий, вот-вот поразит этого волосатого Голиафа. Он силен, но сила против ума не устоит... особенно если ум может быстренько оказаться в безопасности.
– И не думайте, что можете себя спасти, избавившись от меня. Не получится. Об этом я вам потом скажу. Прежде послушайте, что вам надо сделать, если хотите и дальше встречаться в риге с Долли и не хотите, чтобы миссис об этом знала. Вы сделаете то, что я скажу. Вам надо разрешить вашему Тому жениться на нашей Джейн, и с Уильямом вы должны хорошо обходиться.
Он уставился на нее, как будто не понимал ее слова.
– Не подходите, – предупредила она. – Подойдете на шаг ближе, и я с визгом брошусь к усадьбе. Полагаю, ничего хорошего от этого вам не будет. Полагаю, Долли выпроводят. Полагаю...
– Заткнись, – прорычал он. – Я тебя убью.
Но она удовлетворенно отметила, что он подчинился ее приказанию. Он сдерживал себя; поднял, было, правую ногу, но потом поставил обратно – медленно, но сообразил, стал осторожнее.
– Вот и все, что вам нужно сделать. Позвольте этим двоим пожениться и хорошо обходитесь с Уильямом. Только и всего.
– Ты... ты... – Он почти рыдал от бешенства.
Но она смеялась, а ему ее смех казался смехом злых духов.
– Погоди... – сказал он. – Погоди...
Неожиданно она испугалась. Барашек в его руках начал блеять, как будто он почувствовал гнев человека, державшего его; зяблик по-новому засвистел; и ветер начал шуметь в зеленой изгороди. Лилит подумала: если я сейчас закричу, меня никто не услышит. А он силен, этот человек. Он сможет придумать, как с ней расправиться. Возможно, если она выйдет однажды ночью, он набросится на нее и она почувствует у себя на шее его волосатые руки. А вдруг она попадется ему на пустынной сельской дороге, когда он будет ехать в своей двуколке, и он схватит ее своими ручищами, убьет и выбросит на скалы у моря?
Сейчас Полгард был огорошен, поэтому мозгами еле шевелил, но если он решит, что ему делать, то бросится, как бешеный бык.
Но страх ее оставил, и она почувствовала себя могущественной, какой видела себя в своих мечтах.
– Ну, послушайте же, фермер. Ничего не затевайте. Вам же будет хуже. Вы должны сделать то, что я говорю, если не хотите, чтобы ваша жена узнала о вас и о Долли. Не так уж это трудно, а? Джейн трудолюбивая. А вам остается только хорошо обходиться с Уильямом. Вот и все, что вы должны делать, только и всего. И не стоит думать, как меня обидеть, потому что не одна я знаю...
Он сжал кулак, и она увидела, как он трясется, трясется от бешенства, которому он хотел дать волю, но не смел.
– Это твой брат, – прорычал он. – Ей-богу... Она покачала головой.
– Нет, вовсе нет...
– Это твоя ловкая сестра, вот кто. Вы это между собой устроили.
– Нет. Опять не то. Может быть, на этой ферме есть и другие, которые знают про вас с Долли. Мне это не известно. Но есть кто-то еще, кому я сказала об этом; эту вы не смеете тронуть, да и не достать вам ее. Я ей сказала: «Если со мной что случится, если я буду в опасности, ты будешь знать, кто виноват, потому что я знаю, что он был с Долли в риге». Вы не знаете, кто бы это мог быть. Ладно, скажу. Это мисс Аманда Лей. И если со мной что случится, мисс Аманда Лей будет знать, кто виноват. А если человек кости кому-то переломал, фермер Полгард, его непременно повесят. Так что это было бы глупостью, когда вам и всего-то надо позволить своему сыну жениться на той, на ком ему хочется... да с братом моим обращаться по-человечески.
Говоря так, Лилит пятилась от него; расстояние между ними все увеличивалось; потом она вдруг побежала и, добежав до края поля, оглянулась. Он все еще стоял там с барашком в руках, озадаченный и встревоженный пастырь.
* * *
Никто не понял, почему Полгарды вдруг разрешили своему сыну жениться на Джейн Треморни – никто, за исключением Лилит. Лилит невольно всякий раз улыбалась, когда при ней упоминали предстоящую свадьбу; она напустила на себя такую важность, что стала почти невыносима, даже в отношении к Аманде. Джейн была единственным человеком, ладившим с ней, и то потому, что Джейн была так счастлива, что не замечала в ней ничего необычного.
