— Слушай, а рояли ты настраивал, нет?
— Пианино на четвёртый этаж тащил. Считается?
— Аррр!.. — издала сдавленный вопль Эрин, вскидывая руки. — Я уже написала «золотой песок»!
— Значит… — произнёс Вяземский.
— Нет.
— Как нет, если да?
— НЕТ.
— Да «так точно» же, товарищ апостол. Бери новый лист А4 и пиши акт заново.
— Да, я апостол смерти! — захныкала жрица, подпрыгивая на месте, при этом сидя на пустом снарядном ящике. — Я жажду убийств и шоколада! Почему я должна писать какой-то гадский документ?!
— Потому что иначе получится, что мы это золото не изъяли для дальнейшей передачи, а нагло стырили, — объяснил Сергей.
— Но нас же самих попросили его перевезти!
— Это сейчас всё гладко. А вот потом, когда вспомнят про бумаги…
— Да кого вообще волнует!.. Подожди-ка, — Эрин осенило. — Но ведь в случае чего виноват будешь ты, а не я… Тогда почему я должна в это ввязываться?!
— Нууу… помощь ближнему и всё такое… К тому же если тебе плохо, нельзя оставаться в одиночестве — надо делиться честно полученным «плохо» с окружающими. Ну и в конце-концов надо же и для имперцев копию оставить, а на имперском пишешь здесь только ты.
— Ханвальд! Мергьорн! — ту же рявкнула жрица. — Быстро сюда и живо писать документ!
— Я умею писать по-имперски «Хани и Мерги были здесь и дали ублюдкам просраться», — с достоинством произнёс Ханвальд, неся к БТРу ящик с золотом.
— А я могу расписываться в ведомостях на жалованье, — скромно добавил Мергьорн. — И писать «хрен собачий» на пяти языках.
— Больше воину знать и не требуется, — заключил его товарищ. — Мы ж не какие-нибудь ноблы, чтобы всякой ерунде учиться…
— В общем, есть такое слово «надо», — веско заключил Вяземский.
Эрин мрачно посверлила всех взглядом, но поддержки у окружающих не нашла, поэтому с ворчанием аккуратно отложила наполовину исписанный мелким почерком лист и достала следующий. С недовольным видом погрызла ручку, посидела… А затем взяла уже внушительную стопку наполовину исписанных листов, вытянула их в руке и пристально уставилась.
— Да и Алая Звезда побери эту экономию, — с чувством произнесла Эрин. — Я бесцельно трачу тысячелетия своей вечной молодости, так чего же беспокоиться о такой прекрасной и почти чистой бумаге? Гори оно всё алым пламенем!
Листы в руке апостола вспыхнули и почти моментально превратились в пепел. Девушка бросила их себе под ноги, старательно затоптала, а затем ещё и провела над ними рукой, обдавая пепел водой, взявшейся буквально из воздуха.
— И даже как-то легче стало… — задумчиво произнесла апостол. — Чуть-чуть.
— Эрин, ты отлыниваешь, — напомнил Вяземский, придирчиво осматривая перегружаемую из имперских сундуков в обычные снарядные ящики добычу.
— Я устала! — пожаловалась жрица. — И мне скучно!
— Но ты же понимаешь, что это необходимо?
— Да, но это не отменяет того, что мне скучно! Бюрократ. О! У нас гости.
К разведчикам подошёл молодой имперский солдат, по-уставному отсалютовал, бухнув кулаком по стальному нагруднику возле сердца, покосился на исполняющую роль писца Эрин и коротко доложил:
— Ваше святейшество! Декурион Хегий Брахиос. Дозволено ли уже занять форт? — произнёс имперец, несколько опасливо косясь на недовольную жрицу.
Правда с видом имперского легионера несколько не вязались штаны от «афганки», потёртые кирзачи и старая плащ-палатка вместо форменного плаща — новоримлян явно экипировали из огромных запасов мотострелковой бригады.
— Вот этот бюрократ тут командует, не я, — буркнула апостол, указывая на Сергея. — У него спрашивай.
— Сир?..
— Скоро закончим, — коротко ответил майор. — Как покинем форт — он в вашем полном распоряжении. Но постарайтесь ничего не трогать — вскоре прибудут наши солдаты для изучения.
— Разрешите убрать трупы, сир? По инструкции положено.
— Уберите, — немного подумав, решил Вяземский. — Но не хороните — ими займутся другие.
— Есть! Ещё что-нибудь?
— О, а давайте я их лично проинструктирую! — неожиданно оживилась Эрин, начав активно подмигивать легионеру и вообще всячески подавать ему знаки, что была бы непрочь свалить хоть куда-нибудь. Чем, безусловно, привела имперца в некоторое замешательство. Однако он явно был не против заиметь такую мощную поддержку, как целого апостола Эмрис.
— Ваше святейшество, это большая честь…
— Она никуда не пойдёт, — не моргнув глазом, хладнокровно произнёс Сергей. — Я ей уже другую задачу поставил.
Теперь легионер начал с опаской коситься уже на Вяземского. Пусть он явно не выглядел каким-то могучим воином или волшебником, но однозначно внушал уважение тем, что мог приказывать ни много ни мало, а самому Двенадцатому Апостолу!
— Спаси!.. — вякнула Эрин.
— Пиши, — Вяземский был непреклонен.
— Сила и честь, — имперец счёл за благо как можно быстрее ретироваться.
Вслед ему неслись громогласные стенания чёрной жрицы о том, что ей скучно, хочется сладкого, и она вообще не создана для сидячей работы.
Шари
Фиари зорко осматривалась по сторонам — в кои-то веки от неё потребовалось то, что девушка умела. А именно — искать следы. Правда, не животных, а членов потерянного клана федералов.
Ну, во всяком случае, так поняла Шари из объяснений Сергея.
Девушка уже вполне уверенно сидела на крыше БТРа вместе с отцом, держась одной рукой за башню и положив поперёк коленей автомат.
Конечно, для той, кто за всю жизнь и из родного леса-то считанные разы выбиралась, всё это было внове и совершенно непривычно — нестись куда-то на самоходной железной колеснице, учиться обращаться с диковинным оружием…
Впрочем, это и для вполне цивилизованного имперца было бы не меньшим шоком — Шари в этом плане было даже проще. Для неё мир за опушкой леса и так был полон чего-то невиданного и почти сказочного, поэтому удивляться всему подряд было откровенно глупо. К тому же фиари всячески старалась не показывать своей робости или тем паче растерянности, а в случае затруднения просто копировала чужие ухватки.
В конце-концов, совсем уж невежественной варваркой Шари не была и имела понятие и об армии вообще, и о строевой подготовке, и о магии. Редко в каком из лесных племён не нашлось бы хотя бы одного-двух фиари, что в своё время по договору с имперцами не служили в их армии.
Армия Федерации от имперской армии, о которой рассказывали воины, на взгляд Шари отличалась не сильно. А воспитанной в полном традиций племени девушке, где подчинение старшим было абсолютным и беспрекословным, армейские порядки не казались чем-то ущемляющим её свободу. Да и понятие свободы среди лесных фиари было весьма своеобразным — свобода каждого члена племени значила куда меньше, чем всё племя в целом.
