А когда я работала на директора-мошенника, который задолжал всем и кинул, окружающие офисы на этаже сняли выпасающие его… хм… как бы их поприличнее назвать? Очень крутолобые каратисты с романтикой Владимирского централа. Несмотря на отсутствие зарплаты, я всё равно каждый день приходила и работала. Потому что у меня была выгодная подработка — нужно было перевести мануал к типографскому оборудованию.
Дома компьютера не было, интернета тоже… Вот я и ходила, открывала офис, улыбалась гангстерам ростовского пошиба и угощала их чаем. Кроме меня, ни одного сотрудника компании «Антон и К» тут не было. Можно было бежать в страхе, но я выбрала работу. И потому сказала себе, что «они тоже люди» и разговаривала с гангстерами любезно и вежливо, даже сердечно. Желала доброго утра, беседовала о погоде, спрашивала о делах, вскользь рассказывала о своём переводе.
Между прочим, «тоже люди» это оценили. Жилистые и крепкие лбы носили мне конфеты и сладости к чаю. И сам чай, когда мой кончился. Задумчиво слушали из открытой двери саксофон Кенни Джи или фортепианные откровения Дэкса Джонсона. Некоторые присаживались на диван в приёмной и обещали «не мешать». Прямо бандитская идиллия вышла. А некий Арсений Чёрный, приземистый тип с видом бывалого убийцы и страшными татуировками на шее, притащил даже супер-дорогой итальянский комплект белья, заявив:
— Ээ… Сашок, я тут подумал. От конфет поправляются. Чо мы тя всё сладким да сладким пичкаем? У меня, слышь, точка с бельём. Мне оно на халяву, а девушке лишнее не будет. Так шо бери. Это трусы вместо шоколадки.
— Ну, что вы, Арсений! — ахнула я в лучших традициях тургеневской девушки. — Не стоило… Я вам очень благодарна за заботу, но, увы, от постороннего мужчины не смогу принять такой подарок. Не сердитесь, прошу вас!
— Да ты не парься, Сашок! Я без предъяв. Это тока шобы твою зачётную попу не портить. Просто у тебя такой кофе вкусный. И чай. Короч, какой-то особенный. У нас завариваешь — не так, гля… А с тобой и вашу гниду-директора пасти не облом…
Арсений улыбнулся страшным оскалом и оставил коробку на кожаном диване в приёмной. Сносу эти трусам нет. Действительно хорошие.
Можно ли это считать прививкой от бандитов? Я сказала себе, что да. Вздохнула и решила придумать новую присказку: Ростов-папа, Каракас-мама. Очень бы пригодились друзья со второго этажа, выпасающие нашего супер-мошенника!
Не буду бояться и всё! Гранаты у меня в сумочке нет, но улыбка-то при мне. И дежурные вызубренные назубок «ayuda, por favor
[17]», «lo siento, señor
[18]» и даже целая речь, с которой мне помогли в редакции Нью-Йорк Таймс. Там же я перевела на испанский письмо от мистера Уилла. За что действительно была благодарна Тому. И за контакты спецкорров в Каракасе, а за остальное… Ну, он никому не обещал быть героем.
Когда не считаешь, что тебе кто-то должен, жить проще. Потому что мне на самом деле никто ничего не должен, как и я никому ничего. Другое дело, если хочу сама и делаю по любви.
Я вздохнула. По любви… это когда иначе не представляю. Уверена, Джек поступил бы так же, если бы беда случилась со мной. Потому что «по любви» — это и есть в горе и в радости. И вообще не важно, обвенчали нас перед этим или нет. Сердце откликнулось и затанцевало благодаря Джеку. И что бы оно ни танцевало: грустную румбу или зажигательную сальсу, это наш танец, один на двоих.
Я прикрыла глаза. До приземления оставалось три часа, живот чесался, а малыш по обыкновению увлекал меня поспать вместе с ним. Я улыбнулась, сдаваясь: ещё не родился, а уже командует. Весь в папу.
* * *
Международный аэропорт Каракаса оказался на удивление пустым. Кажется, я была единственной не латиноамериканкой на рейсе. Хорошо, что я оделась попроще: джинсы, футболка, кроссовки. Тут даже толстовка была лишней. Волосы в хвост и кепку на голову, чтобы не выделяться. А пальто утрамбовала в рюкзак.
— Девочка, одна тут не ходи! Опасно, — сказала мне худая, пожилая дама с серебристой кошёлкой в зале прилёта. — Только с друзьями. Группой. И не выделяйся.
Кхм… Хороший совет, только куда его приложить?
Узнала у милой, смуглой девушки в справочной, говорящей по-английски, как добраться в город. Оказалось, ходит автобус прямо до гостиницы.
— Только в центре опасно, — улыбнулась девушка. — А доллары тут не меняйте, лучше в гостинице, там курс лучше.
Я поблагодарила и поторопилась догонять кучку прилетевших. Выскочила из кондиционированного холла, и в лицо пахнуло жаром, футболка сразу прилипла к спине. Пальмы зашумели высокими распальцованными лапами над сухим стволом. Я влезла в автобус вместе с галдящей по-испански толпой. Худющий, зубастый юноша одарил меня гостеприимной улыбкой и сказал:
— Лети обратно. Тут бандиты.
Я помотала головой.
Телефон пискнул сообщением из Фейбука. Я достала его и узрела кружок с физиономией Меделин: «Сандра, вы где? Давайте встретимся! Вас устроит вчерашний ресторан, где мы пили кофе?»
Кто-то сильно опоздал… Я усмехнулась и быстро набрала ответ:
«Буду рада видеть вас в Каракасе. Прилетайте».
Зубастик рядом удивлённо причмокнул, увидев мою скорость набора. Сказал что-то за пределами моих знаний испанского. Я улыбнулась, натянула кепку пониже и взглянула в окно. Зелень, серая гладь дороги, горы и белые дома вдалеке. Будто бы Крым. Красиво, солнечно, дышать нечем. Страна с красивым названием, запахом океана, самым большим количеством мисс Вселенных и бандитов на душу населения!
Ну, здравствуй, Венесуэла! Не ждала меня? А я здесь.
* * *
Автобус привёз прямо к отелю, вполне себе приличному, окружённому пальмами и бурно-цветущими кустами. Кто бы сказал, что декабрь на носу?
Остальные пассажиры быстро рассосались. И вовсе не в отель. А мне надо было где-то оставить вещи и собраться с духом, и я направилась к стеклянным дверям. Однако не успела я зайти в холл гостиницы, манящей мыслью о кондиционере, как смуглый мачо лет тридцати подцепил мой локоть.
— Меняю доллары на боливары! Хороший курс! Лучший курс! — на ломаном английском. Улыбка, как на Оскар. Выцветшая красная майка и пережившие сотую стирку джинсы доверия внушали больше, чем абсолютно прохиндейские глаза.
— Ээ, я в гостинице поменяю.
— Но-но-но, — замахал ладонями мачо и принялся жестикулировать так, словно я была глухой, — там, — пальцем в холл, — в десять раз дороже. У меня лучший курс! Не уходи, не дай себя надуть, прекрасная сеньорита! Такой белый цветок никто обманывать не должен! Посмотри на меня! Разве не видишь, что я — честный человек?!
Хм… Остап Бендер венесуэльского пошиба был колоритен и явно не собирался отпускать меня восвояси. Поэтому я достала маленький дорожный кошелёк из бокового кармашка рюкзака и осторожно вынула сто долларов. Главное, чтобы не пронюхал про карточку с миллионами. Может, надо было её не брать вовсе, а не в бельё запихивать? Я протянула мачо сотню.
